Первый мой металл был незамысловатый – старые телевизионные антенны, которые выбрасывали на свалку. Очень красивые алюминиевые антенны, они у меня до сих пор работают. Я стал их пилить, интуитивно нашел правильную точку подвеса и разрабатывал свои способы извлечения звука. Первые показы у меня были такие: я заводил в «Детском Саду» людей в темную комнату и звонил в свои колокола в полной темноте – полная психоделия. Потом стал я конструкцию расширять, добавлять всяких элементов, и первый публичный показ в городе у меня состоялся, когда был Фестиваль Молодежи и Студентов в 1985м. Я вышел на Красную Площадь, на палке у меня висели разные трубки и звенели так, что за мной ходила целая толпа зевак.
У меня была одна большая труба, я по ней ударял, и от нее шел основной тон, а перезвон весь шел за спиной. Не осталось никаких видео, даже фоток не осталось, но Андрей Бартенев был там в этот момент и все видел. Первую комнату «Бикапо» я построил как раз рядом с тем самым туалетом, где у нас была спальня. Туда приходило много разных людей, там же я познакомился с Жанной Агузаровой, например. Слышу, кто-то распевается у меня в комнате, заглянул туда, а там – Жанна, так и подружились. Я тогда писал заумные стихи в духе Хлебникова и Крученых, и там была такая длинная строчка, которая заканчивалась «бикапо», и решил так и назвать свою музыкальную комнату. Получилось так: «Би» – это удар, «Ка» – это тянущийся звук, «По» – затухающий.
В «Детский Сад» приходил народный артист Васильев и проникся очень, он решил снимать фильм, что-то по поводу балета. В то время там бывали все люди из самых разных кругов: Слава Зайцев, Хандамов, Зверев, у Леши Иванова там был весь балет.
К нам приходили все звезды андеграунда и современного неофициального искусства, включая Кабакова, всевозможных концептуалистов, весь круг гиперреалистов: Тегин, Шерстюк, Базилев, Гета, поэт и художник Олег Мингалёв (с ним мы нарисовали две большие картины на обёрточной бумаге и пергамине). Первая выставка Тимура Новикова, основателя питерской Новой Академии, была у нас. А привёл всех дикий по нраву и очень классный художник Володя Наумец из Одессы, он сейчас в Германии живет, у него тогда была мастерская в доме на Солянке. Благодаря Александру Липницкому тоже, в «Детском Саду» происходило слияние московского и питерского авангарда, братание творческих личностей.
Густав Гурьянов, Георгий Каспарян, Африка, Курехин, Олег Котельников, Юфа и мы сразу нарисовали десятиметровые работы. Совсем не парились, что красок и холстов нет – сперли куски рубероида и пергамина, раскатали и раскрасили хозяйственными красками – класс! Гарик «Асса» тоже тогда был на пике своей активности. Когда Васильев обратился в дирекцию садика по поводу съемок, его спросили с недоумением: «Какие художники?». Мы так шифровались, что тетеньки из настоящего детского сада ничего про искусство и не подозревали. Они нас ценили за то, что мы им шкафы двигали, по хозяйству помогали, а нам за это котлеток каких-нибудь давали. Между настоящим детским садом и «Детским Садом» был небольшой заборчик, но на нашей территории был дико заросший сад, такой, что мы там летом ходили голые и это в центре Москвы!
Стали к нам приходить всякие галеристы, пресса, статьи за рубежом с фотографиями на разворотах, и все опупели – как так, под носом у КГБ такое творится! Помню, Витя Мизиано привел какую-то итальянскую делегацию, а в роли переводчика обычно приставляли кгбшника. Но шла перестройка, и они пытались представить иностранцам, что мол мы тоже лояльны к художникам, у нас тоже что-то есть. Показали им все, они в восторге спрашивают: «А как вас найти?». Отвечаю: «Нас найти легко, Центральный Комитет Партии спросите, Комитато Чентрале, а рядом – Школа Разведки КГБ, мы – напротив”. Гиперреалисты делали картины так: брали большие холсты, проецировали на них слайды со своими изображениями и рисовали по контуру фигуры, а мы развлекались тем, что направляли проектор на эти казенные здания ночью, украшая их своими красивыми голыми телами.
И я тогда понял, что для сквота и для художников всегда хорошо, когда рядом, как охранная грамота, должна быть госорганизация закона и правопорядка. У Петлюры это был МУР и общество «Динамо».
Приглашали мы в «Детский Сад» всех знакомых, я там устроил сад своих скульптур. На районе, около храма, что повыше Ивановского, я нашел валяющиеся железные решетки 17 века и сделал из них арт-объект. Взял их, почистил, покрасил и договорился со знакомым начальником по хозяйству, что выставлю свой объект на то место, где сейчас памятник Мандельштама. Поставил эти четыре решетки квадратом, связал их проволокой чтобы не упали и там внутри перезванивались, звучали от ветра, подвешенные на палку металлические трубочки. Объект там простоял два месяца! Потом его просто скоммуниздили. Жизнь была героическая романтическая тогда. Можно было получать шикарные пространства в городе просто так, без денег. Все жили на собственной энергии, на энтузиазме. Конечно, выяснилось, что нас там все время пасли и под видом друзей друзей или пожарных приходили гбшники, им было выгодно, что мы все в одном месте.
Когда критическая масса людей и событий превысила их критерий дозволенности, нас без объяснения причин, уволили «по собственному желанию». 23 октября отрубили свет, и мы сидели в темноте и еще надеялись, что это недоразумение. Накопили за время пребывания там массу вещей, картины все стали рисовать пятиметровые, я наделал много объектов, и все это надо было куда-то девать.
Много моих скульптур, которые стояли там, в «Саду», я пытался распихать по разным подвалам, часть в результате пришлось везти к себе в квартиру и в подъезд. Соседи мои, среди которых один алкаш был, нормально относились к происходящему. В тогда еще коммуналке, в нашей комнате жили я, моя мама, тогдашняя моя жена Алла, маленький совсем её сын и подруга жены, спали на полу. Соседи однажды донесли, и к нам вломился участковый с начальником ДЭЗа, открыли дверь в комнату и не поверили что такое возможно, что они увидели: люди спят, все трезвые, над ними висит железо, да и еще ребенок маленький. Начальник ДЭЗа меня здорово зауважал, давал потом разные наколки на свободные помещения, и у меня были мастерские с его подачи.
Был еще эпизод, когда соседка снизу два раза писала участковому о том, что «он звуками колоколов, воды насаждает инопланетное сознание, а отходами шаманства завалил лифтовую шахту с первого по седьмой этаж». У нее муж был генерал КГБ, и она, конечно, тоже – кгбшница. В это время вышел журнал «Театральная Жизнь» со мной на обложке и большой статьей, и я подарил его ей, а участковому к объяснительной приложил ксерокс этой статьи. В результате ответ участкового на это заявление по ошибке попал не в ее ящик, а в мой и там было написано: «Уважаемая Регина Анатольевна, была проведена работа, и Герману Виноградову было поставлено на вид о недопустимости занятием Бикапонию (так он написала в своем заявлении) в коммунальном пространстве».
Потом, когда я делал у Гельмана выставку под названием «Отходы шаманства», то пригласил ее, она пришла, уже с новым мужем, и я поблагодарил ее: «Спасибо, Регина Анатольевна, что вы так тогда написали!». А она мне: « Я теперь тоже искусством занимаюсь – вот наладила производство париков при «СТД». Соседи вообще много крови попортили. Сосед – алкаш бросал картошку в коммунальную раковину, в результате – затопление нижнего этажа. Мне через таганский суд присудили штраф в 400 рублей за какую-то испорченную хохлому и мебель. А мама моя за ее экстатическую деятельность даже в Бутырке сидела 12 дней «за хулиганство» по заявлению соседки (свидетели нашлись) и решению суда. Я носил туда сигареты, видел эту камеру и тянущиеся руки, лица… блок сигарет раздавался на всех.
После 1986-го год пошел за три, началась перестройка, художники наши сразу стали известными после 17-й молодежной выставки 1986 года в Доме художников на Кузнецком мосту. Там происходил известный концерт Мамонова, незабываемый концерт Тегина. Как раз тогда в Москву приезжал Брайан Ино и вместе с Гребенщиковым он приходил туда посмотреть Тегина. Я там прославился – повесил свою большую конструкцию, и она получила приз «За лучшую лабораторию», за экспериментаторство. Потом был известный аукцион «Сотбис», а после все ринулись на запад, на гранты. После «Детского Сада» я сменил много мест. У Петлюры, например, пригодились навыки по Порфирию Иванову, потому что там не было отопления. Почти два года я проработал в театре Васильева на Поварской, где была отдельная тусовка: Боря Юхананов и группа «Оберманекен».
Последняя запись в моей трудовой книжке – «актер второй категории», то есть я два года получал зарплату, мы все время репетировали спектакль, который так и не вышел и жили интересной жизнью. У Васильева театр был государственный, но положение было не до конца определённым, надо было быть достаточно осторожным с огнём и прочая. Он дал мне комнату для занятий БИКАПО. попросил засыпать пол песком, чтобы ничего не вспыхнуло. Его директор повесил мне огнетушитель, так мы и существовали. Стихии ко мне как-то сами притекли, я стал ходить по огню, продолжал обливаться холодной водой. С огнем удобно было обращаться – в советское время везде продавался сухой спирт, и иметь дело с пламенем было достаточно безопасно. Свечи шли, как архаичный элемент, а сухой спирт и газовые паяльные лампы, как символы нового огня.
Затем появился у меня в мистерии падающий и капающий огонь. Весь этот мой усложняющийся инвайромент я назвал «Бикапония – Бикапо Небесного Леса», ведь лес, он все время разный, все время меняется, что-то усыхает, что-то нарастает, так же менялись составляющие моей мистерии. После 17-й Молодёжной выставки я вдруг стал известным и снимался в разных перестроечных фильмах. Один независимый режиссер снял ленту, которая так и называется «Бикапо», она есть в интернете. Консультантом у него был режиссер Михаил Рык, который снимал советские детективы 70-х годов. Он посмотрел на то, чем я занимаюсь и сказал: «О, я знаю, что тебе нужно!» и повел меня на свалку на Ботанический Сад, где я увидел просто горы железа, нержавейки, обломки самолетов. У меня был период, когда я как на работу приходил на эту свалку, прозванивал материал на характер звука и сколько мог, поскольку денег на такси не было, вез на себе домой в метро. Там можно было найти лопасть от турбины, которая совершенно небанально звучит, надо только подобрать к ней ключ. Было у меня тогда много сил и интереса.
Потом обнаружил свалку бронзы, тоже никому не нужных трубок и листов. Не забывал про крыши – собирал старые антенны и резал их на правильные куски, чтобы правильно извлечь звук, конструировал инструменты, и тут мне помогло мое архитектурное образование, где помимо рисунка и проектирования изучаешь сопротивление материалов. Я до сих пор пилю вручную, потому что считаю, что это важный момент в работе над инструментом, который должен правильно акустически звучать. Перед тем, как трубку повесить я в нее дую, поселяю в ней духа, после этого она звучит правильно.
Выходя из андерграуда, я оказался среди лучших людей. В театре Васильева была лучшая тусовка всех театрально-музыкальных персонажей, и это, конечно, образовалось вокруг и благодаря его личности. Васильев впервые вывез нас в Западный Берлин, всячески нас продвигал, и мы жили у него, как у Христа за пазухой. «Гарик, что тебе нужно, говори!», «Вот такие крюки, Анатолий Александрович, чтобы подвесить вот это!». Масштабный человек постепенно захватил весь дом на Поварский, потом сделал театр на Сретенке за счет государства, собрал настоящую элиту, включая старое поколение. Он поругался с Борей из-за одного актера, который играл в спектакле главную роль, а Юхананов стал настаивать, чтобы его заменили на другого. После спектакля в Западном Берлине было решено сломать стены в моей комнате, и есть шикарное видео, когда я играю, и рабочие рушат стену и образуется дыра. Замысел был сделать две одинаковые комнаты, чтобы люди переходили из одного пространства в другое, а оно оказывалось тем же. Васильев поставил ультиматум: или этот актер, или расстаемся с Юханановым, а мне сказал: «Ты оставайся, ты же сам по себе». Но я ответил, что не могу так, ведь пришел-то я с Борей, и снова ушел в никуда.
В этом же доме на Солянке, где у меня была мансарда, неожиданно появилась еще одна мастерская, я опять вернулся в этот дом на птичьих правах. Потом появился Петлюра на Петровском бульваре. У него там был свой дом, и было еще два дома, где Катя Рыжикова жила, на первом этаже находился Аркаша Насонов. Я взял весь второй этаж, проломил там все стены и начал работать. Находился я там больше двух лет до 1994го года. Но это помещение хотела актерская организация во главе с персонажем, который играл комсомольских лидеров в советских фильмах. И Петлюра не смог с ними договориться, а в результате нас выселили и построили подозрительную гостиницу, где никогда свет не горит. Начиная с 1988-го, с поездки в Финляндию вместе с Сергеем Курехиным, Мухоморами, Кедровым, Свибловой я начал ездить, и там стал проявляться дикий интерес, фото на обложке журнала, развороты в «Штерн» и «Нью Йорк Таймс» … Так как моя деятельность была ни на что не похожа, это привлекало особое внимание, и какое-то время я жил на интервью. Они приходили, говорили, как им это интересно, а я отвечал: «Ну, все, давайте, платите, поддерживайте художника!».
В Австрию я уже поехал на три месяца на стипендию, потом в Западный Берлин с театром Васильева, и в следующий раз в Австрию ко мне приезжал трейлер, загружал все мое железо, рабочие все паковали, переносили. Потом съездили в Америку, в Канаду, в Прагу. Во время второй выставки в Австрии выяснилось, что под прикрытием большой выставки вывозились чуть ли не ядерные секреты. В аэропорту, видя мои конструкции, спрашивали что это такое, а я им отвечал: «Я – авангардист». И под это дело можно было вывести, что хочешь. У меня были служебные паспорта, поэтому и досмотра не было вовсе. На волне размораживания и перестройки первые послы мира были как раз, вот такие, как я. Во время первой поездки в Австрию нужно было отмечаться в посольстве.
Я на это дело забил, выставка была в Граце, в музее, у меня тогда появилась австрийская девушка, я затусовался с ней и плюнул на все эти отмечания. Они меня нашли по телефону, поставили на вид, попросили явиться. Вернувшись в Вену, зашел в наше посольство, а там журнал «Советский Союз» лежит, я открываю – мое фото на развороте, еще фото и большая статья – вот так-то, вопросов нет!
Для SPECIALRADIO.RU
Москва, сентябрь 2016
Материал подготовлен Игорем Шапошниковым
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Герман Виноградов – Мистерия Бикапо
Герман Виноградов – Бикапо небесного леса
Видео про то как ломали стену во время БИКАПО
БИКАПО в сквоте у Петлюры
“Бикапо”, фильм, 1988
