К началу 1987 года Архангельский рок-клуб чётко обозначил своё существование. Заверенные завлитом песни уже можно было исполнять на концертах, периодически проходивших в разных местах города, на слабо оборудованных концертных площадках. Руководством клуба, совместно с городскими властями, было принято решение об организации рок-фестиваля и было определено место его проведения – наш оплот – ДК Красная Кузница, руководство которого, с некоторых пор, относилось к нам с нескрываемой симпатией. Предполагалось провести полноценный рок-фестиваль с участием как можно большего количества родных коллективов, а также пригласить какой-нибудь известный иногородний коллектив, в качестве почетных гостей – как это практиковалось в других, более крупных городах. Назначили фестиваль на март 87 года и выбрали нас, фактически, главными на том празднестве.
На тот момент мы были самой известной рок-группой за пределами Архангельска, ибо в самом городе всегда блистали афиши лишь номенклатурных коллективов, а в народе между собой ходили наши магнитоальбомы и распространялись вокруг подобно кругам на воде. Групп было довольно много уже к тому времени. Солидный вес набрали коллективы “Святая Луиза”, “Аутодафе”, группа “Сцена”, “Запасной Выход”, “Время Икс”. Из молодых – группа “Термометр”, в общем – было, что показать народу. Да и публика была уже иная.
За несколько дней до фестиваля, просматривая дома свою коллекцию пластинок любимейших западных групп, я обратил внимание на то, что барабанная установка всегда расположена на уровне музыкантских ушей, чуть повыше. Всё-таки и барабанщиков не видно, если они где-то внизу, и музыкантам не так хорошо слышно. А если барабаны чуть повыше – общий вид сцены представляется более убедительно.
Прихожу к Дубинину, так и так. Обратились к ребятам сочувствующим, с родного завода Красная Кузница – одно название которого говорило о том, что здесь дофига металла и кузнецов. В пост-рабочее время они сварили конструкцию, которая в течение получаса собиралась в небольшой помост 4Х6Х0,70м. Её накрыли листом ДСП и водрузили барабанную установку. Все сразу поняли, что именно этого нам и не хватало. Оформление сцены было уже закончено, и эта деталь существенно улучшила визуальный ряд. Впоследствии этот разборный помост верой и правдой служил архангельскому року и его хорошо видно на всех рок-фотографиях тех лет.
Наш вокалист Олег Рауткин к тому времени уже окончил Харьковский институт и к величайшему удивлению ректората попросил распределения на север, в Архангельск. Мы готовились к этому мероприятию особенно тщательно, по сути – это было первое настоящее живое выступление группы, ведь мы были “студийным коллективом”. Партии гитар сочинял с расчетом на их множество, а здесь все нужно было сыграть самому. А то выступление, на конкурсе советской песни, о котором писал ранее – вообще не в счет. Там и публика, и настрой были другими, и песни там пелись не свои, а на стихи советских поэтов. Фактически, предстоял дебют группы, выпустившей уже семь магнитоальбомов. Облажаться при полном зале рокеров никак было нельзя – мы считались самой известной архангельской группой.
Программу составили по двум последним альбомам – “Ублюжья доля” и “Стремя и люди”. Из старых песен мы играли только “Русскую Народную” из альбома 83 года, других песен старого “дотропилловского” периода ОК мы никогда не исполняли на концертах. “Союз композиторов”, “Мой Афганистан”, “Нападение монстра на двупалый индивидуум”, “Русская народная”, “Грустная история”, которую Рауткин великолепно исполнял на репетициях и не обманул ожиданий на выступлении. Завершать решили монументальным номером “Мать порядка”, только сделали его в два раза быстрее и покороче. Ударная программа по тем временам. На барабанах – Дима Леонтьев, вокалист группы “Аутодафе”; басист – наш хороший друг Андрей Ильичев из группы “Святая Луиза”. Наш единомышленник – мне всегда нравилось, как он играет. Сомнений никаких не было, так мы и репетировали день-деньской.
К фестивалю усиленно готовились все заявленные группы. Хочется отметить, что и по сей день, игравшие там рок-коллективы, являются лучшими в городе. “Аутодафе” вообще наш побратим: вокалист Дима играл у нас на барабанах, а автор песен и гитарист Алексей Булыгин нарисовал оформления к трем нашим альбомам – помните тот рисунок к OK-II “Сельхозрок”, где землепашец орудует сохой на фоне огромного Сатурна. Потом он нарисовал “Ублюжью долю” и “Стремя и люди”. Безусловно, музыка “Аутодафе” была наиболее близка нам. На второй гитаре у них был Андрей Карельский. Впоследствии с его помощью была сделана оркестровка классических инструментов в альбомах “Любовь к жизни” и “Патриот”.
Тогда все архангельские рокоборцы были очень дружны. Конечно, каждый болел, прежде всего, за свой коллектив, но никто никогда не отказывал в помощи другим – бесплатно, естественно, без всяких денег и оплат – тогда и в голову это ни кому не приходило. От чистого сердца всё делалось тогда, от великой и, как казалось тогда, вечной и неистребимой любви к Рокенролу.
Многие музыканты, из той, первой рок-волны в поморье, породнились с нашим коллективом своим участием в записи наших альбомов. Группа “Сцена” хоть и играли они совсем не нашего стиля музыку, были прекрасны. Музыка была очень интересна даже по нынешним временам. Жаль, что сейчас этот коллектив не функционирует. На саксофоне у них играл Костя Лапшин, который замечательно сыграл в нашем альбоме “Вершина идиотизма” сакс и флейты. По тем песням, в которых он играл, можно было судить, какой это был специалист. Говорю “был” потому, то он уже давно не Костя Лапшин, а отец Мефодий – он стал священнослужителем.
“Время Икс” – была такая интересная группа, “Нокаут” и “Равелин”, “Святая Луиза” – группа, в которой пел Будник – он у нас тоже пел пару раз. Была еще группа “Воздушный шар”, если не ошибаюсь. Там вокалистом был Дмитрий Куликовский, записавший впоследствии саксофон в песне “Тупая” из альбома “Патриот”. Из молодых тогда, мне очень понравилась группа “Термометр” во главе с Олегом Сиговым по кличке Гусля. Кинчев тоже этого паренька особенно отметил: “У него такой потенциал, если в том же духе будет продолжать – обязательно прославится”. Жаль, что Олег не продолжил в том же духе.
Президентом Архангельского рок-клуба тогда был Ростислав Дубинин. Он не был музыкантом, среди творцов был очень известен своим спокойствием и коммуникативностью – отличался редкостными дипломатичскими качествами, способными привести к консенсусу самый тяжелый спор с самыми непрошибаемыми функционерами, сохраняя при этом равновесие и непременно приводя переговоры к оптимальному результату. Заручившись поддержкой районных комсомольских властей, нам удалось поставить самую лучшую по тем временам аппаратуру, какую только было возможно.
Сегодня на этом не то, что играть – никто бы репетировать не стал. Но тогда обилие усилителей “Родина” и пара тройка чехословацких BIGов решали все насущные вопросы. Учитывая неподдельный интерес всего города к этому мероприятию понятно, что любой группе тогда достаточно было просто выйти на сцену и просто издать любой звук, чтоб в зале установился шум и ор, многократно превышающий уровень громкости нашего аппарата.
Встал вопрос – кого бы пригласить в качестве почетных иногородних гостей, чтобы коллектив одновременно не запросил умопомрачительный гонорар и был известен, при всем при том, а главное – чтобы он отличался от всех наших коллективов и противопоставлялся им: комсомолько-молодёжное мероприятие должно было нести воспитательный вектор. Оргкомитет фестиваля обратился с этим ко мне, и я предложил им пригласить “Алису” с Кинчевым и обосновал это тем, что их альбом у нас был самым популярным на тот момент, и все с ним носились, да и вообще, по всем критериям это было наиболее оптимально. Вдобавок я сам видел программу и мог заручиться, что такого ни в Архангельске, ни в Северодвинске, ни в Мурманске и вообще нигде ничего подобного нет и поучиться нашим тут здесь всем уж будет чему… и это послужит такой жирной матёрой точкой всему мероприятию и запомнится всем навсегда. Я их убедил. Комсомольские кураторы выделили Дубинину аж триста рублей на прилет, отлет и пропитание приглашённого коллектива.
Приключения в коллективе “Алиса” начались уже в воздухе. На середине полёта Косте Кинчеву вздумалось покурить. Думаю, не нужно говорить о том, что предварило это естественное желание. Пропустили рюмочку, надо думать – не одну: за то, чтобы взлетелось, да и за то, чтобы летелось хорошо, да не упалось… нет бы Косте тихо, крадучись, осесть в туалетике, благо их два, а то и четыре… так нет… сигарета была раскурена на месте. Сидящие рядом пассажиры возмутились, вызвали бортпроводниц, затем кого-то из экипажа – стали призывать к порядку, однако все они были посланы Константином во все части человечьего тела. Недолго думая, экипаж запросил у Земли ментовский наряд, встречать самолет сине-голубыми воронкАми. Аэропорт в Архангельске, так же как Борисполь в Киеве расположен за городом в местечке Талаги. Там же и наша психбольница: если звучало “а куда его увезли? да в Талаги!” – то всем становилось ясно, куда именно.
Экипаж судна сообщил, что на борту хулиганы, не реагирующие ни на что. Когда самолет подрулили к стоянке и подали трап, Кинчев вышел из самолёта и тут-то его под белы рученьки и в кузов…
Таким и запомнился группе Алиса первый шаг на поморскую землю. Казалось бы, каюк нашему фестивалю. Но Ростислав Дубинин встречал наших гостей не один, с ним были сотрудники комсомольского комитета завода. Как можно деликатно и тактично они стали убаюкивать правоохранительные органы: “Вы понимаете, вот это вот всё-таки наши гости, у них такая напряжённая жизнь – гастроли, выступления, поездки… ребята расслабились, устали, несколько потеряли над собой контроль, ну давайте простим, ведь их выступления ждёт столько народу… они больше так не будут…”. Слова Дубинина, подчеркнутые номенклатурным присутствием, возымели действие: милиционеры пошли навстречу и отпустили Константина на наши поруки.
Я не встречал “Алису” – был занят техническим вопросом на площадке. Ни в какие оргкомитеты не входил, но вся техника, соответственно, была на мне, ибо я считался самым главным техническим специалистом. Последние три дня перед фестивалем я и жил в клубе. В тот вечер готовил спальные места в клубе для питерских гостей. Их привезли в полночь, и Кинчев немедленно включился в рабочий процесс. Особенно его волновал вопрос звука, он спросил меня – кто будет за пультом. Я ответил, что если хочешь – буду я, так как лучше – здесь всё равно не найдёшь. Он высказал пожелание:
– Сергей, знаешь что, пусть аппарат так себе, пусть ты не знаешь всех тонкостей и нюансов наших аранжировок, главное – чтобы звучали бочка, рабочий барабан и голос. Это самое главное”.
Сразу провели репетицию – настройку звука. Я всё-же добавил в микс клавиши, гитару и бас, потому что барабаны без баса это одно, а с басом, всё таки, совсем другое. Костя просто не верил, что наш хилый сетап сможет пропустить этот бас. И клавиши были слышны и труба. Трубач, Андрей Васильев мне запомнился как самый неадекватный персонаж в Алисе – абсолютно безбашенный, отмороженный и неконтактный, тихий такой… но его партии были очень уместны в алисовских песнях. Когда музыканты Алисы поняли, что жить им предстоит именно здесь, некоторые недовольно заворчали. В частности, басист и аранжировщик песен Пётр Самойлов был настолько загружен самолётным зельем, что выглядел очень уставшим. Он просто встал и твердо сказал:
– “Мне нужен отдых. Нормальный такой отдых, где можно помыться и растянуться в постельке”… и тут Андрей Лукин:
– “Да какие проблемы, я щас маме позвоню, предупрежу, и кто хочет – давайте ко мне”. Мама у него замечательная, все понимала и поддерживала всегда. Позвонил, мама дала добро, и Петр вместе с Васильевым отправился к Лукину. На следующий день встречаем Петю: посвежевший, побритый садится, рассказывает:
– “Представляете, просыпаюсь… а на стульчике передо мной блюдце, а на блюдце стакан, а в стакане – кефир! Протягиваю руку – холодный!! Представляете?” Это мама Андрея, видя состояние гостя, заботливо поставила ему такой утренний сюрприз. Счастливый, благоухающий Пётр был сильно впечатлен этим маленьким, но значительным эпизодом. А мы провели в зале всю ночь. Последнюю аппаратуру подвезли уже за полночь, и всем хотелось попробовать себя на сцене.
По мере приближения к открытию фестиваля, атмосфера в Доме Культуры судоремонтного Ордена Трудового Красного Знамени завода “Красная Кузница” превратилась не то, что в табор… обстановка напоминала привал Орды Мамая. Все участники, конечно же, пришли заранее и расположились в зале вместе со своими друзьями, приглашенными на концерт. Групп было много, да и друзей у них было не мало… и все они тусовались за кулисами, в гримёрках. Там уже места не хватало – народ стал располагаться в прилегающих к закулисью местах. Администрация как могла старалась сдерживать это паломничество, еще не из зрителей, а своих.
Все вели себя довольно корректно и не нервировали никого. Обстановка накалялась, а ДК стал похож на гудящий улей. Стены даже шевелились – было похоже на готовый к извержению вулкан. А снаружи… там вообще яблоку негде было упасть. Меня все задёргали – ибо был задействован везде: и тут и там и сям, нужно было кому-то что-то ответить, что-то включить, что-то проверить работает или нет, где-то сфотографироваться – в фойе организована фотовыставка потипу питерских фестивалей. На стендах висели фотографии групп-участников архангельского рок-движения. Заметил, что у нашего стенда особенно люди толпились – записи слышали все, а живьем никто никогда не видел.
Записал Алексей Вишня
Для Специального радио
Март 2006
