– Вообще-то, было два ансамбля «Цветы», – говорит Владислав Петровский. – Сначала был тот состав, в который входили Стас Намин, Александр Лосев, Юрий Фокин, Сергей Дьячков и Владимир Семенов. Записав несколько пластинок на фирме «Мелодия», они оказались на самом гребне славы. Рассказывают, что, когда они выступали в Москве, в ДК «Энергетик» или в ДК МГУ на Герцена, на улице перед входом собиралась такая большая толпа поклонников, что их приходилось разгонять конной милицией, чтобы расчистить дорогу для автотранспорта.
Но вот ездить на гастроли этот состав не мог, поскольку Стас Намин учился в институте и надолго отлучаться из Москвы не мог. Тогда и был создан состав, в который вошли Юрий Фокин, Сергей Дюжиков (экс-«Голубые гитары»), Александр Лосев и я. В 1975 году мы поехали от Московской областной филармонии играть по Дворцам спорта.
Когда мы пришли в эту филармонию, она была на последнем месте, хуже ее в Российской Федерации филармоний просто не было. Но уже за первые два месяца, что мы покатались по стране, мы заработали для нее «лимон» денег! Московская областная филармония даже получила переходящее красное знамя как победитель социалистического соревнования!
Но Стас тогда тоже собрал группу, пригласив в нее Костю Никольского и Сашу Слизунова. На барабанах у него играл Михаил «Петрович» Соколов, на басу – Владимир Матецкий, а на гитаре – Алексей «Вайт» Белов, короче, музыкантов группы «Удачное Приобретение» Стас Намин превратил в «Цветы».
Некоторые песни исполнял Костя Никольский, но в основном – Саша Слизунов. Он как раз на диске поет и «Рано прощаться», и «Старый рояль». Все эти произведения были написаны именно в этот период, в 1976 году. Они обычно играли в столовой № 8 Московского университета и кафе «Молодежное» на улице Горького, причем в «Молодежном» за ними был даже закреплен определенный день.
А мы выступали на стадионах и во дворцах спорта. Сначала мы ездили с сольниками, но нам по репертуару немножечко на сольник не хватало. И тогда мы стали брать кого-то «прицепом»: то «Фестиваль», то «Магистраль». Одно время с нами ездил Володя Высоцкий. И кто-нибудь еще у нас работал номером: какие-нибудь фокусники и мимы. А концерт вел либо Олег Милявский, либо Юрий Григорьев.
– А почему вам не хватало песен на второе отделение?
– Для того чтобы работать сольник, надо было брать песни каких-нибудь именитых композиторов. А мы встали в позу: только свои песни! Но филармонические группы должны были участвовать то в подготовке к юбилею Победы в Великой Отечественной войне, то к какому-нибудь революционному юбилею, а у нас не было песен ни о войне, ни о революции. В итоге в 1977 году министерство культуры, несмотря на то, что мы дворцы спорта до отказа набивали, закрыло нас приказом. Нас обвинили в том, что мы пропагандируем идеи хиппи. А там в комиссии сидел такой Азаров, которого «Чапаем» называли…
– Почему?
– Потому что он головы рубил всем направо и налево! Он был председателем управления культуры при Мособлисполкоме. Без него пройти сложно было. Ух, он лютовал!
– А смысл?
– Я думаю, что началась чистка перед переаттестацией филармонических коллективов. Ведь, прежде чем аттестовать, всегда надо немного подчистить. Какие-то людишки послетают, а там, глядишь, и меньше нужно будет этих групп просматривать.
Со Стасом я познакомился в 1973 году в Театре Эстрады, где мы играли концерты, а Стасик с ребятами только начинали репетировать свою программу. С «Цветами» меня свел Саша Лерман. Они частенько со Стасом вместе играли танцульки в институтах. Солистом мог быть кто угодно, даже Макаревич. На барабанах играл то Фокин, то – эпизодически – Соколов. Ребята дружили между собой. И, разумеется, вся их компания – Саша Лерман, Толя Алешин и Леня Бергер – участвовала в подпевках в записи песни «Есть глаза у цветов».
Кроме того, я был знаком с Семеновым и Дьячковым, которые параллельно работали в Росконцерте, у Толкуновой в ансамбле «Русские узоры». Дьячков играл там на клавишах, а Семенов – на гитаре.
Группа Стаса Намина была такой же дружной командой, как и «Добры молодцы», и мы не пускали никого со стороны. Как говорится, у нас был «свой «битлз» внутри», то есть своя компания. По восприятию мира очень большую лепту вносил Сергей Дюжиков, который был просто неуправляемым хиппи. А Лосев – это интеллигентнейший парень, инженер, закончивший МИРЭА. Отгадать кроссворд – пожалуйста! Фокин сначала на все смотрел с улыбочкой, потом вдруг схватился за Библию, взахлеб стал ее читать и… уехал в Америку. И ушел там в монастырь.
Он думал, что с ним вместе поедет и жена. Но она не поехала. И он понял, что совершил что-то не так. Покрутился среди музыкантов, поиграл по вечеринкам, на работу его не брали – и вдруг его осенило! Между Бостоном и Нью-Йорком есть такое местечко – Ярдонвилль, где находится центр зарубежной православной церкви. Он отправился туда, стал послушником и работал там в типографии…
Тогда было целое поветрие с отъездами на Запад. Уехали Валов и Лерман, Хабазин и Новгородцев, и я тоже думал уехать. Только меня не выпустили. Но я не жалею об этом. Нам, людям этого поколения, там нечего делать. По работе – да. Можно съездить – поработать. Но потом – опять вернуться сюда.
Я считаю, что это был юношеский порыв. Это было повальным увлечением, мы этим заболели, это было как наркотик. Если все уезжают, то и нам надо! А для чего? «Как так?! Там лучше, там откроются новые большие возможности!» А на самом деле, когда туда приезжаешь, там нужно пройти столько вариантов допуска, – но уже в тот мир, – что из ста человек лишь пятеро оставались в искусстве – в музыке, в живописи, в литературе. Я-то туда ездил, как музыкант «Группы Стаса Намина», и к нам приходили эмигранты, которые жаловались, что им не раз приходилось менять профессию. Причем Лерман уже не поет, а преподает литературу в университете. И он сменил профессию. Хотя он стремился именно к этому и готовился к этому всю жизнь. Для него музыка – это хобби, хотя он и закончил Гнесинку. Нет, поездить, конечно, надо. Поучиться, посмотреть мир, почувствовать себя увереннее.
– Наверное, для Валова и Фокина было откровением, когда «Группа Стаса Намина» приехала в Америку?
– Да уж! Когда мы приехали в Нью-Йорк, Лерман полчаса хохотал в телефоне: «Ты что? Здесь?!» Я уже кричу в трубку: «Саня, у меня деньги капают!» А он в ответ: «Ха-ха-ха! Ты все-таки вырвался оттуда? Ну, ты, Гвоздик, и молодец!»
Но мы так и не встретились ни разу. В Америке он приезжал, когда у нас был отдых (он не в самом Нью-Йорке живет). А вот когда уже он в 90-х годах сюда приезжал, мы, наоборот, катались по Латинской Америке. У нас было очень много туров и по Латинской Америке, и по Африке. Как туда уезжаешь – так обязательно на полгода. Да еще с приключениями.
ЮАР как-то воевала с Мозамбиком. Получилось так, что мозамбикские военные сбили юаровский самолет, и те сказали: «Ну, мы вам сейчас устроим!» А мы как раз были в Мозамбике на гастролях. Нас спасло то, что наши противолодочные корабли вошли в пролив, чтобы разрядить обстановку. Мы дали концерт на военном корабле, пели, стоя на носу, рядом с пушкой. «Летний вечер» было слышно и в ЮАР, и в Мозамбике… Летний африканский вечер.
Однажды Солич, наш тогдашний басист, рано утром выглянул из окна гостиницы и увидел, как по улице бежал какой-то человек. Его преследовали полицейские и стреляли из пистолетов, а этот человек отстреливался. Это было в Колумбии. В Колумбии как раз ввели чрезвычайное положение. Тогдашний премьер-министр начал борьбу против наркобаронов. Но кончилось это тем, что автоматной очередью его пришили прямо на митинге. После этого там начались тотальные проверки. Танки кругом. Солдат поставили даже на лестнице в гостинице. Выходишь – тебе говорят: «Предъявите документы!» – «Ну, ты ж меня знаешь!» А он свое: «Документы!» Если забыл – не выйдешь из номера. Вот такая была фигня! Все посольства съехались в аэропорт, началась давка, и улететь было невозможно: мест нет, билетов нет. И мы не могли улететь, мы там еще лишних пять дней торчали в этом аду.
А когда мы оказались в Лиме, «Красные бригады» вообще заявили: «Если концерт этой группы состоится, мы взорвем подстанцию, потому что они «несут Америку»!» И действительно, у нас тогда все песни были на английском языке – на этом настояла компания «CBS», от которой мы ездили в мировое турне. И лишь какие-то кусочки мы делали на русском, чтобы подчеркнуть, что мы – из России. Такая же ситуация происходила и со Scorpions, и со всеми другими иностранцами, состоящими на контракте с «CBS»: мы должны были петь только на английском! И для того, чтобы показать, что «Красные бригады» не врут, они взорвали какую-то часть этой подстанции: вечером в гостинице мы сидели со свечками. Политика – вещь опасная!
В Эквадоре, например, подошла ко мне женщина и говорит: «Мы хотим взять у вас интервью!» – «Именно у меня?» – «Да, у вас!» – «Возьмите лучше у Лосева!» – «Нет, мы хотим у вас!» – «Ну, хорошо…» – «Завтра мы за вами приедем…» И завтра она действительно приехала и мы два часа катались по городу и разговаривали. Это было просто чудо, что я ничего тогда не ляпнул! А ведь она задавала мне такие провокационные вопросы, что я запросто мог ответить что-то не так!
Например, Оскар Борисович Фельцман дико волновался, когда его сын Володя эмигрировал за границу. Он из дома не выходил, боялся, что его заберут. Но его вызвали и сказали, что никто его не тронет: «Оскар Борисович, пишите дальше! Вы – наш!..»
А с другими бывало по-разному. В те годы предсказать чью-то судьбу было невозможно. Вот, например, Галя Брежнева, которая одно время крутилась возле нас, на что уж была отвязная, но и ее потом привели в сознание. И даже папа не помог.
– Что значит «крутилась возле вас»?
– У нас в «Добрых Молодцах» в 1971-72 годах был певец Саша Шевченко. Здоровый парень с Украины. Она влюбилась в него и кутила с ним. Меня, как молодого, они тоже цепляли с собой в «Россию». Там была вся брежневская компания.
– Куда потом делся этот Шевченко?
– Куда-то пропал. Уволился и исчез…
– А была конкуренция между Стасом Наминым и Слободкиным? Стасом и Маликовым?
– Конкуренции не было, поскольку они, в принципе, все были заодно. Но они знали, где, чья вотчина. И почти не пересекались.
– Я слышал, что якобы между Слободкиным, Маликовым и Грановым существовал некий договор о том, что тех, кто уходит из «Веселых Ребят», не берут на работу в «Голубые Гитары» и «Самоцветы». И наоборот, когда музыкант уходит из «Голубых», его не берут в «Веселые»…
– То, что они все общались между собой, это точно! Когда в 1978 году Лосев однажды «возбух» на репетиции не по делу, то Стас ему сказал: «Все! Иди в ссылку!!» И дал команду искать нового басиста, причем чтобы он пел похоже на то, как пел Лосев. А Лосев сунулся в «Самоцветы» – его не взяли. В «Веселые Ребята» – не взяли. И только Чуменко взял его в «Красные Маки». А здесь ни один коллектив его не брал. Почему? Потому что был обзвон. Все они – и Слободкин, и Маликов, и Стас – тесно контактировали между собой.
– Я слышал, что в 1978 году состав «Цветов» сменился полностью. Из-за чего был весь сыр-бор?
– Там случилась такая вот ситуация, – разъяснил Влад. – Однажды Стас пришел на репетицию и сказал, что надо срочно записать песни Андрея Макаревича «Маски» и «Флаги на башнях». Известно, что Стас с Макаревичем давно дружили. Костя Никольский возмутился: «Зачем мне петь песни Макаревича, когда у меня свои есть?!» Он тогда уже написал много песен, которые были довольно популярны, – и «О чем поет ночная птица…», и «Поиграй со мной, гроза», и другие, которые теперь стали классикой.
А еще до того мы записали миньон, на котором должны были быть – песня Матецкого «Загнали зайца» и «Поиграй со мной, гроза» Никольского. Правда, последнюю пел Слизунов. И, хотя разговоров об этой пластинке было очень много, в свет она так и не вышла. В итоге все страшно разругались и разбежались. Тогда ушли – и Никольский, и Сапунов, который работал в «Группе Стаса Намина», вернувшись после армии, – и музыканты «Удачного Приобретения». Да еще и Фокин эмигрировал, в придачу, в Америку! Короче, был такой период, когда мы остались со Стасом вдвоем. Я тогда умчался в Питер, подумав: «Пусть они там пока разберутся, а я лучше уеду от греха подальше!» Через два дня Стас позвонил мне домой и сказал: «Влад, мы остались с тобой вдвоем. Собирай коллектив…» Тогда я позвал питерца Сашу Федорова, пригласил Мишу Файнзильберга, который у Антонова на барабанах работал в «Магистрали», Игоря Саруханова, а из прежнего состава – Александра Слизунова… Как раз в тот период в «Цветы» пришел и певец Вадим Маликов, по прозвищу «Сикамбр». И «Группа Стаса Намина» опять поехала на гастроли.
Саша Лосев три года проработал в «Красных Маках» и вернулся только в 1980 году. Мы даже на фестиваль в Тбилиси ездили без Лосева. Но мы никогда и ни с кем не состязались. И на фестивале в Тбилиси мы не участвовали в конкурсе, а выступали как приглашенные артисты.
В 80-х годах мы проехали всю заграницу, побывав и в обеих Америках, и в Японии, и в Африке, и в Австралии.
Правда, в 1991 году у нас был небольшой перерыв, а в 1993 году мы опять собрались в составе: Лосев, Петровский, гитарист Володя Долгов и барабанщик Володя Роздин. В 1995 году мы взяли двух молодых ребят из группы «Легион» – гитариста Славу Молчанова и барабанщика Диму Кривенкова. Этот проект назывался «Старый состав группы «Цветы», хотя из старого состава там были только я да Лосев, а этим ребятам было по 25 лет. И так мы проработали до самой кончины Лосева.
– Какой у тебя сейчас коллектив? Все-таки «Цветы»?
– Нет. Сейчас, говорят, четыре группы каких-то «Цветов»-самозванцев ездит по России. Они включают наши старые диски и открывают под них рты. И поэтому мы ушли под название «Петровский пассаж». Там сейчас работаю я, Вадик Маликов и Костя Болтинов. И вот ведь ирония судьбы: в 70-х у Вадика Маликова был свой блок из «фирменных» песен. И когда Стас просил: «Вадик, надо записать песню «Рано прощаться», он гордо отвечал: «Я «совка» не пою!» Но вот, что самое парадоксальное: с чего начал – к тому и пришел. Сейчас он поет на русском языке старые песни, которые составляли костяк репертуара «Цветов» во все времена: «Звездочка», «Есть глаза у цветов», «Честно говоря», «Богатырская сила», «Юрмала», «Рано прощаться», «Старый рояль» – всю нашу классику.
Дюжиков уже давно живет в Америке. Он – классный музыкант, недаром который год подряд его называют лучшим кантри-гитаристом Калифорнии. А вот про Вовку Сахарова мне кто-то сказал, что в прошлом году он умер в Калифорнии. Он женился и уехал туда. Причем, мы долго с ним беседовали, убеждали его, что жениться на американке ему не стоит, но он все-таки женился на ней, чтобы уехать туда. А там он ударился в буддизм, набрал каких-то учеников, которым на берегу океана читал проповеди… И недавно вот умер…
А недавно пришла новость, что Юра Фокин сейчас ушел из монастыря и живет «в миру». Стас со своими молодыми ребятами в этом году ездил в Штаты на фестиваль российского кино, они играли там концерт, и Фокин играл у них на барабанах. Играл по памяти – ничего не забыл. Ведь такое не забывается никогда!
Для Специального радио
Март 2006
«ГВОЗДИК». ПИТЕРСКИЙ «СЕВАОБОРОТ» ВЛАДИСЛАВА ПЕТРОВСКОГО. ЧАСТЬ 1. ВИА «ДОБРЫ МОЛОДЦЫ»
