Если уйти со «Стрита», прошмыгнуть Красную площадь, перейти через Москву-реку и свернуть налево, то мы выйдем на Раушскую набережную к ДК «Энергетик», где в начале 70-х размещались репетиционные базы групп «Цветы», «Скоморохи», «Второе Дыхание» и «Машина Времени» и где проходили наиболее значимые рок-концерты той поры. Среди хиппи и вообще поклонников рока в 70-х годах даже ходила присказка: «Центр Москвы там, где сегодня рок-концерт».
Рассказывают, что 31 мая 1971 года здесь прошел сейшн группы «Рубиновая Атака», который стал знаменит тем, что впервые конная милиция была использована для того, чтобы освободить проезжую часть от бурлящего народа, не попавшего на концерт. Было весело и страшно: лошадиные гривы смешались с длинными хаерами хиппи. Милиционеры не знали, как себя вести, стеснялись, паниковали, а хиппи кормили лошадей сахаром, который был выужен из их бездонных карманов, и звали молодых ребят-конников на сейшн.
Перед концертом на танцах в фойе играла малоизвестная тогда группа «Машина Времени», а еще должны были приехать какие-то артисты из театра им. Маяковского. Говорят, что это были Александр Лазарев, его жена Светлана Немоляева и Армен Джигарханян.
Народу собралось невероятное количество, зрительный зал был забит задолго до начала сейшна, а еще больше народу столпилось у входа в дом культуры. Администрация поспешно закрыла ворота, но уже после первых аккордов, взятых «Рубиновой Атакой», публика, остававшаяся на улице, выломала те железные ворота и ворвалась, сметая контроль, в зрительный зал. Лидер группы Владимир Рацкевич рассказывал о том, как он видел и ощущал этот экстремальный прорыв своих фанатов со сцены: «Тот зал представлял собой партер, который разделяли два прохода. Начали мы играть какие-то пьесы, то ли «Doors», то ли «Rolling Stones», и вдруг я увидел, что эти просветы между рядами исчезли, видимо, наступил тот самый момент, когда на улице рухнули ворота и весь народ, который стоял на набережной, просочился сюда…»
А артисты из театра им. Маяковского так и не попали на свое собственное выступление, поскольку даже не смогли протолкнуться ко входу в здание…
Как-то раз я свернул с моста на набережную в сторону ДК «Энергетик» в надежде найти тех людей, которые делали те легендарные бит-концерты в начале 70-х. Подошел к дому культуры, огляделся: нет уж тех трехметроворостых ворот, через которые когда-то так отчаянно сигали жаждущие рок-н-ролла люди, войти в ДК можно не только с набережной, но и с Садовнической улицы (бывшая улица Осипенко), а в зале стоят новые кресла – мягкие, бархатные, уютные, более пригодные для созерцания спектаклей, чем сопряжению с рок-концертом. Но прикоснешься ладонью к стенам, и кажется, будто еще слышится слабый отзвук биг-бита, что звучал здесь когда-то.
Меня встретил директор Дома культуры Борис Сергеевич Ершов, седой невысокий человек с внимательными глазами. Он работает здесь давно, с начала 70-х, но того концерта, к сожалению, не помнит.
«При мне ничего такого тут уже не было, – сказал он, – хотя я здесь работаю более тридцати лет. Но о том, что здесь были концерты, что здесь выступали и «Машина Времени», и Градский, и «Цветы», я слышал. Об этих вечерах рассказывают совершенно потрясающие вещи! Однажды наш электрик, когда концерт уже закончился, пошел осматривать помещение. «Вдруг слышу, – говорит, – на чердаке какие-то шорохи. Что такое? Кошка, что ли, залезла?» Короче говоря, он пошел туда и нашел там… студента, который хотел попасть в зал обходным путем! Каким-то образом тот залез на крышу, через слуховое окно проник на чердак, однако до зала добраться так и не смог. Заблудился! В общем, электрик его оттуда вытащил…
Но обо всем этом лучше меня может рассказать Надежда Львовна Оспанова, которая и устраивала эти вечера…»
На следующий день я снова спешил в ДК «Энегетик», где встретился с Надеждой Львовной Оспановой. Эта полная, плавная, улыбчивая и неторопливая женщина была вовсе не похожа на тех «железных леди-рок», которые устраивали подпольные концерты во времена Советской власти. Но, как оказалось, в ДК «Энергетик» проходили не просто концерты, это был устный журнал, который назывался «Орбита». Его устраивала группа комсомольцев-энтузиастов, возглавляемая Надеждой Львовной.
Мы прошлись по помещениям ДК, зашли в зал, потом прошли в фойе с красным роялем.
«Здесь на танцах когда-то играла «Машина Времени», – Надежда Львовна обвела восторженным взглядом помещение.
«Что-то фойе очень маленькое!» – удивился я.
«Да и музыканты «Машины Времени» тогда тоже были «маленькими». Они только-только начинали, и на большую сцену их еще не выпускали».
Эти вечера начались с осени 1970 года. Тогда Надежду Львовну, которая работала в Мосэнергпроекте, а в комитете комсомола отвечала за культмассовую работу, и нескольких ее друзей вызвали к зам.управляющего Мосэнерго Виктору Евстафьевичу Леонову, который сказал, что надо бы сделать какое-нибудь зрелищное мероприятие, чтобы «мосэнерговская» молодежь посещала эти вечера.
«Тогда как раз были популярны КВНы, студенческий театр начал зарождаться, – вспоминала Надежда Львовна. – А мы придумали сделать вечер, который состоял бы из нескольких страничек, как устный журнал. На первую страничку мы обычно звали кого-нибудь из радиокомитета, благо он у нас здесь рядом, на Пятницкой. Приходили очень хорошие международные комментаторы, Юрий Визбор рассказывал о своих поездках. Вторая страничка у нас была театральная. Мы приглашали ведущих артистов из лучших театров. Были у нас и Андрей Миронов, и Александр Ширвиндт, и Зиновий Высоковский, и Владимир Высоцкий. А в самом конце вечера – музыкальная страничка».
Надежда Оспанова принялась с увлечением рассказывать о том, как радиокомментаторы рассказывали истории на самые злободневные темы, причем совсем не то, что обычно писалось в советских газетах, и как публика слушала их, от удивления широко раскрыв глаза. Но меня, разумеется, больше интересовали рокеры:
«Надежда Львовна, – перебил я ее, – а как отбирались группы для концертов?»
«У нас в Мосэнерго работали ребята, которые увлекались биг-битом, вот они и советовали нам, кого пригласить. Но мы обязательно сначала отсматривали группы, которые собирались позвать на вечер. Бывали удачные выступления, а бывали неудачные. Кто-то не посмотрел, и вот они пришли, начали играть – и понимаешь, что этих не надо было приглашать. Но они уже на сцене…
Чтобы просмотреть группы, мы, как правило, ездили к ним на базу: либо в институт, где я сразу знакомились с секретарем комитета комсомола этого института, так как именно он должен был брать на себя ответственность, выпуская группу к нам на концерт, либо, что бывало чаще, в какой-нибудь подвал, где репетировал ансамбль. Иногда музыканты нам говорили, что они будут выступать там-то или там-то и давали нам билеты на концерт, чтобы мы смогли их услышать, а потом пригласить на свой вечер. Так я попала на концерты в город Долгопрудный и в кафе «Синяя Птица».
У меня в телефонной книжке было записано более трехсот телефонов музыкантов. Этот даст телефон того, тот – телефон другого. Они же друг друга рекламировали: я про тебя скажу сегодня здесь, а ты завтра в другом месте будешь выступать – меня там станешь рекламировать. И практически все группы, что существовали тогда в Москве, у нас переиграли».
Тем временем мы спустились вниз и устроились в баре дома культуры, который находится в том самом подвале, где когда-то размещались репетиционные помещения для рокеров.
«Помните, какой был самый первый вечер?» – спросил я.
«С самого-то начала у нас были литературные чаепития, которые проходили здесь, в буфете. Мы покупали много всяких булочек, заваривали чай, зажигали свечи. Обстановка, можно сказать, была полудомашняя. На наши чаепития мы приглашали писательскую молодежь. Работники Мосэнерго тоже читали свои произведения. Поскольку эти вечера имели огромный успех, то мы решили перебраться в большой зал со сценой. А почему нет? Это же была наша база и мы могли делать здесь все, что хотели! Тогда же появилось и это название – «Орбита». Его предложил инструктор из райкома комсомола, который нас курировал».
«В этом названии отразилось веление времени: космос, Гагарин…» – сказал я.
Надежда Львовна согласилась: «И вообще это было очень приподнятое время. У молодежи был какой-то особый подъем! Ажиотаж стоял везде, где выступали эти ансамбли! Никаких афиш, извещающих о выступлении бит-ансамблей, в городе тогда не было, вся информация о концертах передавалась только из уст в уста. Одно-единственное объявление висело только в вестибюле управления Мосэнерго. Но, несмотря на это, какие толпы собирали эти ансамбли!
А улыбки? Люди шли после концерта и улыбались! А сколько благодарностей мы получали! Потому что люди действительно хорошо и интересно провели вечер. Даже если бы был один ансамбль, и то было бы хорошо, а тут у нас столько интересного!
Наши вечера проходили один раз в месяц. Но едва вечер прошел, как несколько дней спустя, начинали спрашивать: а когда следующий вечер?»
Я высказал мысль о том, что «ДК «Энергетик» в начале 70-х был воплощенным рейтингом популярности ансамблей, ведь там выступали все лучшие музыканты».
«Да, – согласилась Оспанова, – потому что у нас была возможность отбора. Когда позвонил бы один человек, мы сказали бы ему: «Ладно, приходите!», – а когда позвонило пятьдесят человек, то есть из чего выбрать. А раз ты начинаешь выбирать, то и те, кто звонит сам, начинают по-другому к тебе относиться. Значит, попасть на сцену ДК «Энергетик» – уже хорошо, потому что там есть выбор. Когда тебя выбрали из нескольких претендентов, это дорогого стоит.
Мы приглашали группы со всей Москвы. Все старались сюда попасть, потому что выступить в нашем ДК было престижно. Но бывало и так, что молодые группы отказывались у нас выступать, объясняя это тем, что они еще не доросли до уровня «Энергетика». Однажды я была в ДК «Правды», где Юрий Маликов, руководитель ансамбля «Самоцветы», организовал просмотр молодых бит-групп. Мне очень понравилась группа «Амазонки», состоявшая из одних девчонок. Но когда их подвели ко мне знакомиться и я пригласила их выступить у нас, они ответили нервным отказом: «К вам? Нет! Нет! Мы еще «сырые». Мы еще не готовы!» Мне так это польстило!
Концерты начинались в семь вечера и продолжались до одиннадцати. А вернее: как договоримся с гардеробщицами. Когда танцы никак не кончались, когда все говорили: «Нет! Нет! Давайте еще немного потанцуем!» – мы спускались в гардероб и уговаривали бабушек подождать еще. Иногда доплачивали. А уж если они никак не соглашались, даже за деньги, тогда мы посылали танцующих вниз за одеждой: «Идите и заберите свои пальто!» Наверху стояли кушетки, вот на них все пальто тогда и сваливались.
После концерта мы, организаторы, еще долго сидели наверху, в том фойе, где стоял рояль. Зажигали свечи и просто разговаривали. А как же?! Надо же поделиться впечатлениями, поговорить. Интересные были посиделки. Ничем не хуже, чем сами концерты, потому что мы там и стихи читали, и песни пели. Расходились мы уже далеко за полночь. А бывало, что шли через «Бухарест» ко мне продолжать. «Бухарест» – так назывался ресторан на Балчуге. У меня там мама работала в бухгалтерии, поэтому мы подходили с заднего хода и у буфетчицы покупали водку. А закуска дома всегда найдется…»
Поскольку постоянных мест проведения концертов было мало, а желающих послушать такую музыку – много, сюда устремились тысячи любителей рок-н-ролла. Но так как зал в ДК был небольшой, рассчитанный всего лишь на пятьсот мест, а жаждущих попасть на концерт было намного больше, то в день проведения устных журналов ДК «Энергетик» напоминал осажденную крепость. Иной раз люди стояли по два-три часа в надежде попасть на концерт любимой группы.
«Как распространялись билеты на эти вечера?» – спросил я.
«Львиную долю билетов, конечно, забирали управление Мосэнерго и Мосэнергпроект. Часть билетов мы отдавали в энергетический техникум и в Московский энергетический институт, которые готовили кадры для Мосэнерго. Кроме того, билеты распространялись еще в пяти-шести вузах. На институт мы обычно выделяли тридцать билетов, и как они там делились, я не знаю. Но что такое тридцать билетов для такого большого института, как, например, МИСИ?! Оттого такой ажиотаж и возникал!
Иногда звонили откуда-то из другого района Москвы или даже с окраины, и у меня глаза на лоб вылезали: господи, откуда они о нас узнали?! А они просят: «Ну, дайте хотя бы пяток билетов! Наши ребята были на вашем вечере, им так понравилось! Давайте дружить!» Тогда я спрашивала: «А чем вы можете нам помочь?» Я говорила: «Нам нужны дружинники». Выдавая какому-либо институту двадцать билетов, я каждый раз оговаривала, что они могут привести еще пять человек, которые будут дежурить у входа. И требовала, чтобы ребята были очень ответственными. И это была сильная сторона этого дела, потому что дружину мы подбирали очень качественную. Поэтому у нас, в принципе, всегда был порядок. Каждая организация выставляла дружинников по очереди, это не были постоянные люди. Например, сегодня такой-то институт дает пять человек, а другой институт – десять человек. И подбирали таких мальчиков, чтобы очень серьезно подходили к порученному делу. Выручали нас, конечно, мальчики из академии имени Дзержинского. Их мы ставили на самые тяжелые участки».
«Они были в форме?»
«Нет, мы просили, чтобы они приходили в брюках и свитерах».
В те времена тот красавец-дом, что сейчас похваляется своими формами, стоя рядом с ДК, еще не был построен, дом культуры окружала кирпичная стена, и попасть в «Энергетик» можно было только с набережной, миновав высокие ворота – черные чугунные пики с жутковатыми остриями наверху, – которые в день концерта закрывались на цепь, а цепь запиралась на огромный амбарный замок. Дружинники оставляли в воротах небольшую щель, в которую мог протиснуться только один человек. Здесь у него проверяли билет, после чего человек уже мог пройти в сам ДК.
Те же, кто билетов не имел, искали другие пути. Встав друг другу на плечи, хиппи взбирались на забор, окружавший дом культуры. «Эти наивные товарищи считали, что главное – попасть за ворота, – продолжала рассказ Оспанова. – Поэтому они взбирались на забор, который был хоть и высокий, но достаточно широкий, и бегали по забору от наших дружинников, пытаясь где-то потом незаметно спрыгнуть, чтобы попасть внутрь ДК. Но так делали только те, кто шел к нам в первый раз. А те, кто шел во второй раз, уже знали, что за воротами их ждут человек двадцать дружинников. А двери в ДК запираются на огромный крючок. Причем там была вторая проверка билетов. Но когда один полез на забор, за ним тут же лезут еще пятеро: ага! значит, он знает дорогу! Это – закон толпы: делает один, за ним – другой и третий. Но тот, кто уже бывал здесь несколько раз, знал, что, даже попав во двор, ты в ДК не попадешь… А музыкантам, конечно, льстило, что на их концерты люди пытались попасть всеми правдами и неправдами. Из-за этого происходили все те ужасные сцены, когда хиппи катались на воротах. Мне кто-то тогда сказал: «Зачем надо было снимать взятие Зимнего где-то там, когда у вас на каждую «Орбиту» приходи и снимай эти ворота!»
Эти чугунные ворота были нашим единственным слабым звеном. Ведь внутрь нам приходилось запускать по одному человеку. Вечер уже начался, но народ, не попавший на концерт, еще долго не расходился, и ребята-дружинники еще два-три часа стояли возле ворот, чтобы пресечь попытки попасть в ДК неправдами. И мы все время боялись, что эти ворота снесут. Ведь за ними – море народа!»
«Градский говорил, что однажды он проникал на собственный концерт через второй этаж. Он рассказывал, что перед самым выступлением своей группы он решил сбегать в булочную за хлебом, а поскольку было воскресенье и магазины в округе не работали, то бежать пришлось далеко, к «Дому на Набережной», где был гастроном. Возвращается Градский назад, а у ворот ДК «Энергетик» уже стоит страшная толпа и пробиться к дверям нет никакой возможности. «Я — Градский!» — кричит Градский, на что ему вполне резонно отвечают: «Мы тут все градские!» (Поскольку по телевизору тогда рок-звезд не показывали, то далеко не все поклонники рока знали в лицо своих кумиров.) Пришлось Александру Борисовичу проникать в ДК через женский туалет на втором этаже. Он лез туда по водосточной трубе… Такое было возможно?» – спросил я.
«Да, – подтвердила Оспанова, – такое бывало, и не раз. Когда вы выйдете на улицу, то увидите балкон. Они залезали по водосточным трубам на этот балкон, открывали двери – и так пытались попасть на концерт. Но мы знали, где можно пройти, и у нас везде стояли люди. Если смотреть на ДК, то с левой стороны было окно какой-то комнатушки, там тоже обычно пытались пролезть. И там мы тоже поставили дружинников. То есть все дырки, все окошки, где можно было пролезть, мы знали, и везде стояли наши люди. Поэтому чаще всего пытались взять обманом: «А вызовите такого-то!» или «Ой? У вас сегодня вечер? А мне надо в ДК пройти!» Бывало так, что кто-то стучался, ему открывали: «Ой, мне надо…» Его пропустят, а вместе с ним войдут еще пять человек. Самое главное: войти в дверь. А там они сразу же бежали на лестницу, с которой можно было спуститься куда угодно».
«А кто вел инструктаж дружинников?»
«Я, – призналась Надежда Львовна. – И еще был мальчик из комитета комсомола, который расставлял их по местам. У нас каждый занимался своим делом. Я отвечала за приглашения, Таня Симагина – за деньги, третий человек занимался билетами…»
«Кстати, как выглядели ваши билеты? Просто бумажка?»
«Это была книжечка размером десять на пятнадцать сантиметров, которая открывалась, как открытка. Первую обложку нам рисовал художник. На обратной стороне было написано, что будет сегодня в программе. Иногда мы какие-то пожелания для ребят печатали, что-нибудь с юмором. И здесь же указывалась стоимость билета. Но все равно с рук его продавали в 10 раз дороже…»
Для Специального радио
Январь 2007
ДК «ЭНЕРГЕТИК» – ЛЕГЕНДА МОСКОВСКОЙ РОКЕНРОЛЬНОЙ ТУСОВКИ. ЧАСТЬ 2: «ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ТЕАТР»
