Поклонникам советской эстрады Анатолия Алешина представлять не надо, а вот ценителям отечественной рок-музыки его имя не так хорошо известно. Мы решили восполнить этот пробел. Судите сами: «Ветры Перемен», ВИА «Веселые Ребята», «Аракс»… А совсем недавно Анатолий принял участие в проекте Маргариты Пушкиной «Маргента», точнее, в записи альбома «Династия Посвященных».
– В «Маргенте» я, наконец, нашел свое место, – начал Алешин. – А то в последнее время я никак не мог определить, где же находится Моё Место. Потому я и из «Веселых Ребят» ушел в 1979 году, что не находил там для себя применения. Я и в Америку уехал, просто потому что не знал, что мне дальше делать. Тем более, что мне предложили работу, позвонив прямо оттуда: «Не хотите ли поработать в Нью-Йорке?» Речь шла о ночных клубах.
Для меня это был целый пласт новых ощущений, и какое-то время это очень сильно меня занимало, мне это нравилось. А потом стало надоедать. А потом дошло до критического состояния, когда я уже просто не мог там больше находиться, ведь там возможно только ремесленное применение, прикладное. Там ты можешь работать только в русском ресторане. Впрочем, ты можешь работать и с американцами, но это будет то же самое: американские или еврейские свадьбы. Это не творчество. А творчество – это познание новых граней себя самого в новых условиях, в новом времени, в новой музыке.
Мне сначала было очень сложно понять, для чего я сюда вернулся? Была какая-то перспектива с «Араксом», но случится или не случится – никто не знал. Случилось! Материал, который мы записали, получился хороший. Но это опять получился «Аракс» 1980 года! И это было абсолютно не актуально. Я как-то привез запись приятелю в Нью-Йорк, он дрожащими руками ее поставил, а потом сказал: «Надо же, прошло 20 лет, а звук – тот же!» – «Спасибо за комплимент! – говорю. – Но это очень сомнительная похвала!» Я-то как раз стремился к другому. Я все время хочу чего-то нового.
Мне всегда хотелось заниматься тяжелой музыкой, потому что тяжелая музыка предлагает очень широкий спектр тем. Это не шансон, в котором преобладают бытовые сцены, и не попса, которая в основном обсуждает взаимоотношения полов. Но главное – в тяжелой музыке есть простор для вокалиста. Именно в тяжелой музыке вокалист может наилучшим образом себя показать, конечно, если он владеет голосом и понимает, что это за музыка!
Альбом «Династия Посвященных» полностью укладывается во все мои представления того, что я должен делать сейчас. А просто ностальгировать мне не интересно. Я считаю, что со времен «Аракса», который распался в 1982 году, это первая удачная работа, которая меня по-настоящему творчески захватила и принесла большое удовлетворение.
Вроде все спето и все стили опробованы – жизнь-то длинная. Но певец всю жизнь поет одну песню. Поэтому всегда важен вопрос: как эта песня вписывается в контекст времени? И вписывается ли? И мне было интересно, сможет ли накопленный мною опыт быть интегрирован в современную фактуру?
Песнь 1: «Ветры Перемен»
Мы были пловцами-брассистами: Саша Чириков, Витя Остренин и я. Мы все учились в авиационном техникуме имени Годовикова и выступали на межведомственных соревнованиях по плаванию за наш техникум. Так и познакомились. Как-то завязался общий разговор, в ходе которого выяснилось, что мы все любим «Битлз». Вот Саша Чириков и предложил: «А давайте создадим ансамбль! Я тут ноты «Битлз» достал!» И тут же вытащил фотографии переснятых откуда-то нот. Я говорю: «Да я даже на гитаре не умею играть!» – «Но ты же скрипач! Чего тебе стоит?» – «Ну, давай!»
Вот так родилась наша команда. А вначале это была команда пловцов…
Потом Саша привел своего брата Игоря, который хорошо разбирался в технике, сам паял какие-то усилители. Первые гитары, на которых мы играли, были сделаны руками братьев Чириковых. Они делали их у себя дома: пилили, паяли, красили, лады вбивали. Вся квартира у них пропахла нитролаком. Однажды у нас на вечере в техникуме выступала группа с красными чешскими гитарами, вот и они сделали такие же красные гитары. Мы лазили через забор на мебельную фабрику за древесно-стружечной плитой, искали буковые палки для грифов. У них там была свалка, где валялись всякие обрезки. И вот из этих обрезков мы выбирали куски, подходящие по размеру, чтобы из них можно было вырезать гитару. А первые датчики были переделаны из телефонных трубок.
Игорь очень любил музыку, занимался у педагога по классической гитаре, отращивал ногти, чтобы играть на ней. Но у него со слухом было не очень. И мы решили: «Будешь бас-гитаристом! Бас-гитаристу слух не нужен!» Саша Чириков вообще никакого отношения к музыке не имел, поэтому мы ему скзаали: «А ты будешь барабанщиком!» А вот Витя Остренин когда-то учился играть на баяне в музыкальной школе, то есть у него был слух, но он был крайне зажатым и стеснительным мальчиком. Заставить его петь на сцене оказалось невозможно. Есть такая порода закрытых людей. Поэтому Витя играл ритм. Все остальное досталось мне: и соло-гитара, и пение. Я был лидером.
Разумеется, мы все любили «Битлз». Это же был 1967 год! Только что вышли «Sgt Pepper’s Lonely Hearts Club Band» и «Magical Mystery Tour»! Это все было так горячо!
Потом Игоря Чирикова мы поменяли на другого басиста, на Сережу Гусева, а барабанщиком мы вязли Володю Горбаченко. Они играли в нашем же техникуме, но в соперничающей группе. А братья Чириковы переместились на другие позиции: Игорь стал радиотехником и звукорежиссером, а Саша – администратором. И оттуда же, из конкурирующей группы, пришел органист Саша Штерман, тоже наш, годовиковский. Этим составом мы выступали около года, а Саша Лерман пришел только в третий состав!
Как правило, мы выступали на вечерах в нашем техникуме и в близлежащих техникумах и школах. Саша Чириков их обходил и предлагал услуги для проведения вечера. Но это бывало не так часто. Может быть, раз или два в месяц.
Коллектив благополучно на тот момент существовал, но после одного из сейшенов в английской спецшколе на Садовом кольце, наш приятель Сережа Старостин подошел к Чирикову и рассказал, что его друзья учатся в центральной музыкальной школе, что у них есть группа, которая называется «Виолончелисты», и там есть парень, который очень классно поет! «Ну, приводи своего парня!» – сказал Саша Чириков. Это и был Саша Лерман. И он привел Сашу на репетицию.
Тот сел за пианино и начал петь песни из репертуара «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Мы остолбенели (судьба Саши Штермана была решена в тот же момент). А Лерман говорит: «А у меня еще и басист есть хороший, его зовут Миша Кекшоев». Короче, следующую халтуру мы играли уже в новом составе. Из прежнего состава «Ветров Перемен» остались только я и барабанщик, клавишником теперь был Саша Лерман, а басистом – Миша Кекшоев.
У меня была мечта, чтобы трехголосие звучало, как у «Битлз», и когда в группу пришли Лерман с Кекшоевым, эта мечта осуществилось. В этом составе мы исполняли Саши Лермана, такие, например, как «Зеленый дол» или «Лестница». У нас было великолепное трехголосие, на тот момент одно из лучших в Москве. Собственно и с моим уходом эти традиции продолжились, потому что Лерман взял в группу консерваторских ребят.
В 1968 году мне пришла пора идти в армию. Моя армия и прервала мою работу в этом коллективе.
Там не обошлось, конечно, без интриг: «Алешину все равно в армию идти, давай его уже сейчас заменим!» Отработали мы лето в кафе «Времена года», и до меня дошли слухи, что поскольку мне через месяц уходить в армию, ребята хотят обновить состав. Я думаю, что такая идея шла от Саши Чирикова. Но Саша Лерман ее поддержал, что оставило на наших отношениях очень нехороший налет.
Интересно, что «Лестница» кочевала с Сашей по всем коллективам, где бы он ни работал. А появилась она при мне. В кафе «Времена года» мы как раз пели эти две песни – «Лестницу» и «Зеленый дол». Это был 1968 год. Но это – сухая ветка. Продолжения-то никакого не последовало. Ведь с тех пор прошло уже сорок лет – кто-нибудь подхватил это?
Саша Лерман – безумно талантливый человек. И Сережа Дюжиков, и Юра Валов. Но они оказались в яме, которая образуется между тем, с чего все началось, и тем, во что все это переросло в последствии. Для Советского Союза это переросло в «Веселые Ребята» и «Самоцветы» – то есть во вполне профессиональную струю постбитловской музыки, которая этнически была совершенно наша, привязанная к этой почве, любимая нашими людьми. А Саша остался в той яме.
Впрочем, когда я говорю о Саше Лермане, я одним этим словом обозначаю целое поколение: и Юру Валова, и Сережу Дюжикова, и многих других. Мы все любили и «Битлз», и «Роллинг Стоунз», и Джимми Хендрикса, мы все начинали в том времени, но мы пошли дальше, а они остались в прошлом. Потому Саша и Юра, видимо, и уехали в Америку в 1975 году. Они пытались найти там нужный контекст.
«Веселые Ребята» и «Поющие Гитары – вот это была живая ветвь. Правда, Саша Лерман и иже с ним называли это «совком». И я называл это «совок». Но это и должно было быть «совком»! Поскольку невозможно искусственно скрестить американский рок-н-ролл и русскую народную песню. Это напоминает, как Мичурин делал антоновку. То, что делал Саша Лерман, весь этот «биг-бит по-русски» – мичуринская антоновка, клюква развесистая! С таким мнением вы не сталкивались никогда?
И время показало, что были правы «Веселые Ребята» и «Поющие Гитары», а не Саша Лерман, потому что выбираем-то не мы. Вот если бы мы выбирали, а выбирает народ. Он и ставит либо точку, либо запятую: продолжение следует…
Представь себе, в каких условиях мы жили в Советском Союзе? Тотальное коммунистическое правление! И то, что рок-движение вылилось в совершенно самостоятельную музыкальную форму, такую, как ВИА, это чудо! Народ приспособился сам, приспособил под себя эту музыку, и она выжила, причем имела колоссальную популярность и даже обеспечивала духовные потребности нескольких поколений советских людей. И родила своих героев! И до сих пор, когда я езжу на гастроли с ребятами из разных групп, я вижу, как народ тащится от этой музыки, от этого «совка».
Песнь 2: «Веселые Ребята»
Профессиональная эстрада для меня началась с ВИА «Веселые Ребята».
Был момент, когда Леня Бергер уходил из «Веселых Ребят». Он хотел эмигрировать и решил поступить красиво: он уехал не из «Веселых Ребят», как это сделал, к слову говоря, Саша Лерман, чем очень сильно навредил Слободкину, а из ресторана в Измайлове. Бергер сказал Паше: «Я собираюсь подавать документы на выезд, а потому ухожу, чтобы тебе не навредить». И ушел. А ему на замену взяли Сашу Лермана. То ли Володя Полонский его привел, то ли Саша Градский.
Но Бергер еще год играл в оркестре Клейнота. Он же не мог предугадать, что его документы зависнут в ОВИРе. Все уезжали быстро, а он еще несколько лет просидел здесь, в СССР. Знал бы, наверное, не ушел бы из «Веселых Ребят». Но тогда в «Веселые» не попал бы Саша Лерман. А не попал бы Саша, то не попал бы Буйнов, которого он привел за собой. А не попал бы Буйнов, то не попал бы и я. Такая вот цепочка выстраивается.
Тогда оттуда ушли Юра Петерсон и Володя Сахаров, и снова понадобился вокалист, потому что в вокале образовалась дырка. Однажды я позвонил Буйнову… А у меня телефона тогда не было, и мы периодически, раз в неделю созванивались… И вот он кричит: «Куда ты пропал? Срочно приезжай на репетицию! Нам нужен вокалист!»
Конечно, я пришел туда с андеграундовым апломбом. Но я не был безнадежен. А были люди безнадежные, опять же, такие, как Саша Лерман, но они там не удержались, они ушли. А я смог принять это. Я принял это, забрал оттуда лучшее и в результате поднялся на следующую ступень сценического и студийного воплощения – то был «Аракс».
Для Специального Радио
Декабрь 2007
