Поэзия не является сегодня путеводной звездой для большинства людей. Та небольшая их часть, для кого поэзия – способ взаимодействия с миром, с трепетом хранит в себе свет этой звезды.
На этой неделе мы вспоминаем поэтов, родившихся с 26 июня по 2 июля.
26 июня:
Сунтон Пу,
Лори Ли,
27 июня:
Владимир Печерин,
28 июня:
Пётр Вейнберг,
29 июня:
Джакомо Леопарди,
Паоло Яшвили,
Владимир Корнилов,
30 июня:
Джон Гей,
Чеслав Милош,
Филипп Жакоте,
1 июля:
Павел Антокольский,
2 июля:
Фридрих Готтлиб Клопшток,
Вислава Шимборска.
—————————————————
Сунтон Пу
Из поэмы “Вниз по Сиамской реке”
Перевод Надежды Ушаковой
Уж поздно. Остановка судна в манграх.
Всё стало влажным –
каждый куст и листик.
Стараемся пройти, не задевая,
чтобы сухой одежду сохранить…
Наутро снова плыть,
и путь наш – в плавнях,
затем войдём в фарватер, где суда
бросают якорь, соблюдая рядность,
пересечём залив, и у селенья
с названием “Два брата” поспешим
уйти из бухты в устье Табуна…
Как уровень воды в канале низок –
отталкиваться надобно шестами.
Нет помощи – вокруг все незнакомы.
В канале продвигаться тяжелее –
не оттолкнёшься – илистое дно.
Деревья стали попадаться реже –
и те сухие – и стволы, и листья…
На берегу встречаются питоны,
да прыгают, кривляясь, обезьяны,
за крабами выходят на охоту
всей обезьяньей стаей с вожаком.
Когда ж одна из них хватает краба –
зовёт подруг, катается в грязи,
и тут же к ней сбегается вся стая,
и краба разрывают на куски…
Моллюсков ловят, водяных клопов –
и, панцырь разломав, едят икру –
губа не дура!
Охоту продолжают до тех пор,
пока не наедаются все вдоволь –
и с полными уходят животами…
О, жаль мне самок водяных клопов –
они своих мужей на спинах носят,
им пищей служит ил. Сухая чешуя.
И поедают почему-то самок…
Оставшись в одиночестве самец
страдать в разлуке должен, и не может
он двигаться – и гибель неизбежна –
она его повсюду поджидает.
О, если б встретить женщину и знать,
что никогда она не бросит мужа,
женился бы на ней – пусть некрасива!..
Горюю я – ну где найти такую?
Один несу я ношу, словно самка,
которая всю жизнь таскает мужа…
Канал Большой Табун остался позади.
На бедных почвах – лишь деревья кутры,
в их кронах – белки, цапли и дрозды.
Доносятся и к нам их голоса…
Вот перед нами место, где когда-то
жил принц святой – любил ловить он рыбу,
но жизни не не лишал её –
пускал обратно в море,
за что его в народе и прозвали “Святым”
и “Покровителем всех рыб”.
Здесь был его дворец,
сейчас дворец разрушен,
деревьями, травой дороги заросли,
лишь павильон,где жил Святой когда-то,
чуть виден в зарослях…
Тоска меня объемлет:
сначала был здесь лес, потом дворец,
и снова лес здесь будет, как когда-то…
Со мною так же всё, как с этим местом:
разжалован и всех чинов лишён я,
и хочется рыдать мне в полный голос…
—————————————————
Лори Ли
Долгая война
перевод Игоря Савченко
Войны бесчувственный топор
Не разбирает, кто под ним.
Попав в один на всех костер,
Мы стонем голосом одним.
Не вспомнишь, кто играл с огнем,
Кто поднял меч в недобрый час.
Один на всех горящий дом,
Обрушась, погребает нас.
Среди руин, не в силах встать,
Мы слышим, как приходит Жнец.
Одна на всех, его печать
Нас примиряет наконец.
—————————————————
Владимир Печерин
Как сладостно – отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничиженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного* денницу возрожденья!
(Я этим набожных господ обидеть
Не думал: всяк свое имеет мненье.
Любить? – любить умеет всякий нищий,
А ненависть – сердец могучих пища!)
Тогда в конвульсиях рука трепещет
И огненная кровь кипит рекою
И, как звезда, кинжал пред оком блещет,
И в темный путь манит меня с собою…
Я твой! я твой! – пусть мне навстречу хлещет
Весь океан гремящею волною!..
Дотла сожгу ваш… храм двуглавый,
И буду Герострат, но с большей славой!
*Всемирного – имеется в виду Люцифер
—————————————————
Пётр Вейнберг
Утешение
Верьте мне, о россияне,
Верьте – прав во всем Скарятин:
Всё изменится как должно,
Всё очистится от пятен.
Нигилисты-забияки,
Консерваторы-тупицы –
Все исчезнут безвозвратно
Из провинций и столицы.
Жизнь свободную не будет
Жать ярмо антагонизма,
Оттого что очень много
В нас живет либерализма.
Ни реакции не будет,
Ни тревоги грустно-шумной…
«Тише едешь, дальше будешь» –
Наш девиз благоразумный.
Безмятежны, как младенцы,
Выбрав гладкую дорожку,
Мы когда-нибудь до цели
Доплетемся понемножку.
Только дайте до второго
Нам дожить тысячелетья –
Оперимся мы отлично
В эти новые столетья.
Ко второму юбилею
Будет русский мир утешен –
И какой тогда воздвигнет
Новый памятник Микешин!
Подождите, потерпите!
Всё очистится от пятен:
В этом нам залогом служит
Зорковидящий Скарятин!
1862г.
—————————————————
Джакомо Леопарди
БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Всегда был мил мне этот холм пустынный
И изгородь, отнявшая у взгляда
Большую часть по краю горизонта.
Но, сидя здесь и глядя вдаль, пространства
Бескрайние за ними, и молчанье
Неведомое, и покой глубокий
Я представляю в мыслях; оттого
Почти в испуге сердце. И когда
Услышу ветерка в деревьях шелест,
Я с этим шумом сравниваю то
Молчанье бесконечное: и вечность,
И умершие года времена,
И нынешнее, звучное, живое,
Приходят мне на ум. И среди этой
Безмерности все мысли исчезают,
И сладостно тонуть мне в этом море.
—————————————————
Паоло Яшвили
Обновленье
Перевод Б. Л. Пастернака
Большое чувство вновь владеет мной.
Его щедрот мой мозг вместить не в силах.
Поговорим. Свой взор вперяю в твой
И слов ищу, простых и не постылых.
На выходки мальчишеской поры,
На то, за что я и сейчас в ответе,
На это все, как тень большой горы,
Ложится тень того, что ты на свете.
И так как угомону мне не знать,
То будь со мной в часы моих сомнений.
А седины серебряная прядь —
Лишь искренности новое свеченье.
Ах, тридцать восемь лет промчались так,
Как жизнь художника с любимым цветом.
Разделим вместе мужественный знак
Великих дней, которым страх неведом.
Не бойся сплетен. Хуже – тишина,
Когда, украдкой пробираясь с улиц,
Она страшит, как близкая война
И как свинец в стволе зажатой пули.
—————————————————
Владимир Корнилов
Л.К. Чуковской
Недоговорили, недоспорили,
Хоть с хрущёвских говорили пор,
А на Вашей новой территории
Не могу продолжить с Вами спор.
Длинные неистовые диспуты
Вовсе не о поиске пути
И немыслимой российской истины,
Днём с огнём которой не найти;
Долгие дискуссии по проводу
Не о долге и не о правах,
Не о счётах к Берии – Андропову,
Больше – о поэтах и стихах.
Всякий раз опять, сначала, сызнова,
Под подслушек заунывный свист,
Утверждали наше разномыслие,
Что надёжней было всех единств.
Недоговорили, недоспорили…
И теперь, в недолгий перерыв,
Я на прежней маюсь территории,
Недоспорив, недоговорив.
—————————————————
Джон Гей
Да и Нет (Басня)
Перевод Евг. Фельдмана
Герои Басни, всем известно,
У нас общаются словесно,
И, значит, Словеса и сами
Владеют в Басне голосами.
Раз рыцарь Нет и рыцарь Да
На Кэннон-Ро пришли. Беда!
Войска вот-вот сойдутся в страшной
Жестокой битве рукопашной.
Был рыцарь всяк в бою испытан,
Но Да чуть более воспитан,
И перед яростным сраженьем
Он обратился с предложеньем.
– Противник мой, великий, грозный!
Известно всем: Нет – муж серьёзный,
И лишней крови не приемлет,
И гласу глупости не внемлет,
И справедливое согласье
С ним достижимо в одночасье.
Так подождём войсками драться:
Пусть вождь с вождём договорятся!
Хотя судьба у нас различна,
На равных бьёмся мы отлично.
И всё ж пока друг дружку тузим,
Страну проблемами мы грузим!
К тому ж, за эти, сэр, таланты
Не ждут нас пенсии и гранты.
К тому ж, мы родственники с вами.
Есть чудо-связи меж Словами:
Везде, повсюду и всегда, сэр,
Двойное «нет» даёт нам «да», сэр!
Политик нужен из способных,
Что двух возьмёт себе подобных,
Который фландрским ветеранам
Укажет: «Подождите! Рано!»
Продвинем лорда-казначея,
Оратора и книгочея,
Но лишь не мистера бишь Юнга
(Ведь он неопытен, как юнга!).
Пусть Да налогами займётся,
Пусть Нет упорно не сдаётся,
И на парламентский импичмент
Запустит собственный кирпич-мент!
Пусть Да цивильный лист поддержит,
Как Цезарь быстрый, громовержит,
Пусть Нет, как Фабий, до предела
Тянуть начнёт любое дело.
Пусть сменит всяк в атаке ложной
Свой стиль на противоположный.
Пусть «да» в суде как «нет» читают,
Пусть в церкви «нет» за «да» считают!
Закончил Да, и, взором светел,
Там Нет впервые «да!» ответил.
И бурно все расцеловались,
Бесплатно драться отказались,
И, как швейцарские солдаты,
Отныне бьются лишь за плату!
—————————————————
Чеслав Милош
Счастливец
перевод И. Бродского
Старость его совпала с эпохой благополучья.
Не было ни землетрясений, ни засухи, ни потопа.
Выровнялись границы меж временами года.
Звезды сверкали ярче; так же, впрочем, как солнце.
Даже в провинциях больше не воевали.
Поколенья росли в уваженье к ближним.
Горько было прощаться со столь совершенным миром!
Глядя на них, он стыдился своих отчаянных мыслей
и рад был, что вместе с ним сгинет страшная память.
Через сорок восемь часов после его кончины
опустошительный ураган пронесся по побережью.
Задымили дремавшие двести лет вулканы.
Лава подмяла леса, виноградники и селенья.
И война началась на знойном архипелаге.
—————————————————
Филипп Жакоте
* * *
Тому, кто хищных лет добычей стал,
Не нужно ни садов, ни павильонов,
Ни отражений рук во мгле зеркал,
Ни пыльных книг, ни стриженых газонов.
Туманной пеленой подернут взгляд,
И слабым пальцам недоступна хватка.
Жизнь позади, и он не виноват,
Что исчерпал желанья без остатка.
Коль одинок он, я молю тебя,
Пусть он свое забудет пораженье,
Пусть не твердит слова любви, скорбя,
Пусть новый хмель стряхнет оцепененье
С души, глядящей в самое себя.
Его печаль, как крылья птиц, легка,
Его беда тепла, как ливень летний,
Его любовь прочнее тростника,
Его победу смуглая рука
Запишет сажей на стене последней.
* * *
Пусть он войдет, одет лишь нетерпеньем,
В пространство, что измерил сердца стук,
Пусть, наделенный новым, тайным зреньем,
Увидит он источник долгих мук.
Нет обещаний, для него возможных,
Нет уверений, для него не ложных,
Нет тех, кто мог бы дать ему ответ,
Нет света лампы, женщиной несомой,
Постели нет и улицы знакомой.
Пусть он постигнет дерева завет
И видит в пораженьях смысл побед.
—————————————————
Павел Антокольский
Дикий ветер окна рвет.
В доме человек бессонный,
Непогодой потрясенный,
О любви безбожно врет.
Дикий ветер. Темнота.
Человек в ущелье комнат
Ничего уже не помнит.
Он не тот. Она не та.
Темнота, ожесточась,
Ломится к нему нещадно.
Но и бранью непечатной
Он не брезгует сейчас.
Хор ликующий стихий
Непомерной мощью дышит.
Человек его не слышит,
Пишет скверные стихи.
—————————————————
Фридрих Готлиб Клопшток
перевод А. Соколовский
Привет тебе, месяц сребристый и ясный,
Товарищ таинственной ночи! Зачем
Ты спрятаться хочешь? останься, друг милый!
А, вот он – лишь облако мимо прошло!
Лишь майския первые ночи приятней,
Чем жаркия летния ночи. Блестит
В то время роса на траве под лучами
И месяц восходит светлей над холмом.
Над прахом друзей разстилается серый
Таинственный мох. О, когда бы я мог,
Как прежде, приветствовать радостно с вами
И сумерки ночи, и утренний свет!
—————————————————
Вислава Шимборска
Две обезьяны Брейгеля
Перевод Дмитрия Веденяпина
Вот так выглядит во сне мой экзамен
на аттестат зрелости: в оконном проеме
сидят на цепи две обезьяны; за ними
порхает небо и плещется море.
Я сдаю историю людей.
Мямлю что-то невразумительное.
Обезьяна анфас насмешливо слушает.
Та, что в профиль, клюет носом,
а когда я вконец запутываюсь,
подсказывает:
тихонько позвякивая цепью.
—————————————————
