В поэзии, как и музыкальном произведении главное – форма и драматургия произведения, а не эмоции. При этом, большинство любителей поэзии ищет в стихотворном произведении эмоционального созвучия своему состоянию. Лишь небольшая часть ценителей поэзии первую очередь обращает внимание на то, как устроено поэтическое произведение с “технической” точки зрения.
Сегодня мы вспоминаем поэтов под знаком Рыбы – именинников начала марта.
11 марта:
Торквато Тассо,
Василий Анастасевич,
13 марта:
Александр Навроцкий,
Йоргос Сеферис,
Сергей Михалков,
14 марта:
Теодор де Банвиль,
Александр Гитович,
16 марта:
Михаил Милонов,
Николай Языков,
Франсуа Арман Сюлли-Прюдом,
Сесар Вальехо,
17 марта:
Дерек Уолкотт
—————–
Торквато Тассо
Во времена весны твоей могла
Ты с розою пунцовою сравниться,
Что грудь подставить ветерку стыдится
И робкой ласке первого тепла.
Но роза бренна — значит, ты была
Прекрасна, как небесная денница,
В лучах которой поле серебрится,
Алеют горы и редеет мгла.
Года тебе не нанесли урона,
И над тобой, одетою скромнее,
Не торжествует юная краса.
Цветок милей недавнего бутона,
И солнце в полдень жарче и светлее,
Чем поутру всходя на небеса
—————–
Василий Анастасевич
БЕСЕДЫ
Мы часто слушаем в беседах ахинею,
Все знают Ермолу и шепчут все: «Бог с нею!»
Не важность мнение — кто переучит нас?
А дело в том — кто врет? В какой он вписан класс?
—————–
Александр Навроцкий
Утес Стеньки Разина
Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с боков от подножья до края,
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная.
На вершине его не растет ничего,
Там лишь ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свои притон там завел
И на нем свои жертвы терзает.
Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался;
И утес человека того не забыл
И с тех пор его именем звался.
И хотя каждый год по церквам на Руси
Человека того проклинают,
Но приволжский народ о нем песни поет
И с почетом его вспоминает.
Раз ночною порой, возвращаясь домой.
Он один на утес тот взобрался
И в полуночной мгле на высокой скале
Там всю ночь до зари оставался.
Много дум в голове родилось у него,
Много дум он в ту ночь передумал,
И под говор волны, средь ночной тишины,
Он великое дело задумал.
И, задумчив, угрюм от надуманных дум,
Он наутро с утеса спустился
И задумал идти по другому пути —
И идти на Москву он решился.
Но свершить не успел он того, что хотел,
И не то ему пало на долю,
И расправой крутой да кровавой рекой
Не помог он народному горю.
Не владыкою был он в Москву привезен,
Не почетным пожаловал гостем,
И не ратным вождем, на коне и с мечом,
А в постыдном бою с мужиком-палачом
Он сложил свои буйные кости.
Но прошла старина, и что в те времена
Лишь мятежною вспышкой казалось,
То теперь решено, но не всё, а одно
И надолго вопросом осталось.
И Степан будто знал — никому не сказал.
Никому своих дум не поведал;
Лишь утесу тому, где он был, одному
Он те думы хранить заповедал.
И поныне стоит тот утес, и хранит
Он заветные думы Степана;
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житье атамана.
Но зато, если есть на Руси хоть один,
Кто с корыстью житейской не знался,
Кто неправдой не жил, бедняка не давил,
Кто свободу, как мать дорогую, любил
И во имя ее подвизался, —
Пусть тот смело идет, на утес тот взойдет
И к нему чутким ухом приляжет,
И утес-великан всё, что думал Степан,
Всё тому смельчаку перескажет.
—————–
Йоргос Сеферис
Цветы скалы (из цикла «Планы на лето»)
перевод Александр Рытов
Цветы скалы созерцают пейзаж,
где зеленое море.
Их вены мне напоминают
забытые любовные романы,
они сверкают в медленном дожде
из тонких линий.
Цветы скалы – фигуры, что пришли,
когда никто не говорил, не говорил со мной.
Они мне разрешили их касаться,
и я был следующим после тишины
средь сосен, олеандров и платанов.
—————–
Сергей Михалков
Ах, кока-кола!
По выставке американской,
Что освещает быт заокеанский
(Но почему-то не со всех сторон!),
Ходил прелюбопытный посетитель,
До заграничного, видать, большой любитель
То тут, то там прегромко ахал он:
«Ах, что за стильная модерная посуда!»,
«Ах, что за живопись! Законно! Мирово!»,
«Ах, сразу видно, что она оттуда!»,
«Ах, ах, абстрактное какое мастерство!…» –
Так, ахая под звуки рок-н-ролла,
Он наконец дошёл до кока-колы…
Тут у него совсем вскружилась голова:
«Ах, до чего напиток ароматный!
Ах, что вы говорите, он бесплатный?!
Прошу, стаканчик! Нет, подайте два!…»
Американка вежливо подносит.
Гость пьёт и хвалит. Пьёт и снова просит.
Уж у него в желудке колотьё,
А он знай льёт в него заморское питьё…
Чего греха таить! Любитель заграницы
Попал в палату городской больницы.
Бесплатно в ней лечился и питался,
Но этому ничуть не удивлялся,
А только требовал и на сестёр ворчал…
Перед чужим он слепо преклонялся,
А своего, увы, не замечал.
—————–
Теодор де Банвиль
Чай
перевод М. Ваксмахера
Налейте чай мне, мисс Элен,
В цветную чашку из Китая,
Где манит рыбка золотая
Дракона розового в плен.
Люблю жестокость без причин
Химер, что любят, приручая:
Налейте чай мне, мисс Элен
В цветную чашку из Китая.
Там, красным небом озарён,
Лик дамы гордой и притворной,
В чьём взоре щелью бирюзовой
Экстаз с наивностью явлён.
Налейте чай мне, мисс Элен.
—————–
Александр Гитович
Не плачь, моя милая. Разве ты раньше не знала,
Что пир наш недолог, что рано приходит похмелье…
Как в дальнем тумане – и город, и дом у канала,
И темное счастье, и храброе наше веселье.
А если тебе и приснились леса и равнины,
И путник на белой дороге, весь в облаке пыли, –
Забудь, моя милая. Фары проезжей машины
Его – и во сне – лишь на миг для тебя осветили.
—————–
Михаил Милонов
К колыбели сиротки
Успокойся, мой дружочек,
Перестань меня терзать,
Хоть на час, один часочек
Дай тебя мне не слыхать.
Под судьбы завесой темной,
В колыбели скрытых бед,
Дланью движимый наемной,
Ты с тоской глядишь на свет;
Вопль твой: мать! ее объятий!
Мать похищена судьбой,
Ни отца, ни нежных братий
Не увидишь пред собой!
О малютка! прочь сей нежный
Раздирающий твой взор;
В нем начертан неизбежный
Провидению укор.
То повернется, то стонет,
Как бы в грусти говоря:
Ах! кого на свете тронет
Бесприютна жизнь моя!
Так, мой друг, коль не увянешь,
С лаской встретишь всех людей;
Но от них учится станешь
Все скрывать в душе своей.
Жизни путь – есть путь страданья…
Но твой вопль терзает слух
И приводит в содроганье
Мой привыкший к скорби дух!
Мы здесь в мире – царь любови!
Для твоих живем небес;
Я не зрю в нем столько крови,
Сколько зрю его я слез!
———————-
Николай Языков
Альпийская песня
(На голос: «Мальбруг в поход поехал»)
Из тишины глубокой
Родимого села
Судьба меня жестоко
На Альпы занесла,
Где шаткие дороги
Прилеплены к горам,
И скачут козероги
По горным крутизнам,
Где лес шумит дремучий
Высоко близ небес,
И сумрачные тучи
Цепляются за лес,
Где ярко на вершинах
Блистает вечный снег,
И вторится в долинах
Ручьёв гремучий бег.
И вот она, Гастуна,
Куда стремился я,
Gastuna tantum una,
Желанная моя!
Плохое новоселье,
Домов и хижин ряд…
Над бездною в ущелье
Они так и висят!
И, словно зверь свирепый,
Река меж них ревёт,
Бегущая в вертепы
С подоблачных высот.
И шум бесперестанный,
И стон стоит в горах,
И небеса туманны,
И горы в облаках.
————————–
Франсуа Арман Сюлли-Прюдом
СЕРДЦЕ
Решило божество, чтоб, вечно нам на страх,
Известный срок служило сердце наше,
Как глиняный сосуд, и обращалось в прах…
Увы! оно пустеть начнет подобно чаше.
Беги же, милый брат, от наслажденья прочь.
Заклятого врага здоровья и природы:
Одна безумная растратить может ночь
Сокровище, скопляемое годы.
Проклятие глупцу, который принесет
На шумный пир ту вазу и прольет
Ее бальзам пред идолом ничтожным!
Коснутся уст его горячие уста,
А над холодным сердцем пустота
Уже царит во мраке безнадежном!
——————–
Сесар Вальехо
ШЛЯПА, ПАЛЬТО, ПЕРЧАТКИ
Кафе Режанс находится напротив Комеди
Франсез; там в уголке есть место
уютное, со столиком и креслом.
Вхожу, а там стоит повсюду тонкий сизый дым.
Сижу, курю Житан, за столиком двухместным
перед собой я вижу впереди
другие два дымка, грудную клетку
кафе, и ржавую печаль в пустой груди.
И пусть растут во мне осенние картины,
сезоны, облака, виски́, морщины,
пусть осень снова прорастает в осень —
безумный постулат мне не внушает страха.
Как просто всё и как молниеносно,
как жарок снег, как быстро мчится черепаха!
————————
Дерек Уолкотт
Настанет день, когда,
увидев своё отражение в зеркале,
ты улыбнёшься себе.
Настанет день,
когда твоё сердце забьётся чаще
при звуке твоих шагов
у твоего порога.
Пригласи себя в дом.
Угости себя вином. Протяни себе хлеб. Верни себе сердце.
Прими вновь себя – этого знакомого незнакомца,
преданного тебе,
любившего тебя всю твою жизнь,
уставшего от твоего равнодушия.
Убери с полок чужие портреты,
любовные письма, отчаянные стихи…
Вырви из зеркала своё отраженье.
Сядь за стол. Пируй и празднуй.
Празднуй себя. Празднуй свою жизнь.
—————
