Представляем традиционный обзор поэтов, день рождения которых отмечался на уходящей неделе – с 22 по 28 мая.
С 22 мая по 28 мая отмечались дни рождения поэтов:
22 мая
Жерар де Нерваль
Леонид Мартынов
Стивен Моррисси
23 мая
Джузеппе Парини
Николай Панов
Александр Кондратьев
24 мая
Анри Мишо
Иосиф Бродский
Боб Дилан
Алексей Парщиков
25 мая
Ральф Уолдо Эмерсон
Евгений Бачурин
26 мая
Август Копиш
27 мая
Лиодор Пальмин
Елена Благинина
Александр Башлачёв
28 мая
Томас Мур
Константин Бахтурин
Максимилиан Волошин
Владислав Ходасевич
Николай Арсеньев
Алексей Дураков
Жерар де Нерваль
ФАНТАЗИЯ
перевод М. Кудинова
Всего Россини, Моцарта всего
Отдам я за старинный, без названья
Напев печальный, чье очарованье
Открыто для меня лишь одного.
Он зазвучит — и целых двух столетий
С моей души оттаивает снег,
И вновь: зеленый холм в вечернем свете,
Людовика Тринадцатого век;
Кирпичный замок, парком окруженный,
Мерцающие тускло витражи;
Течет река с округой отраженной
И плещется среди цветов и ржи;
Прекрасная, в старинном одеянье
Ждет дама у высокого окна…
В моем другом земном существованье,
Должно быть, мне привиделась она.
Леонид Мартынов
Норд-Ост: Стих
Я, норд-ост, родился в тундре,
Но ее покинул вскоре,
Чтоб иные видеть зори
На далеком Черном море.
Выл я в горном коридоре,
На степном ревел просторе,
И теперь, рожденный в тундре,
Я бушую в теплом море.
Так, принявши облик бури,
Мы летим. Пора настала,
Чтоб о нас иное море
Днем и ночью грохотало.
Стивен Моррисси
Ее красный дафлкот
лежит на скамейке в холле;
пальто представляет собой груду ткани
без присутствия
ее тела в пальто.
Ее красный дафлкот холоден
без ее оживляющего
духа. Это вялая
тряпка, с каждым днем все меньше
без
пальто,
чтобы дать ему
смысл существовать,
чтобы дать пальто
жизненную силу
, которая есть любовь.
Рукава сюртука
свисают набок, этого красного сюртука
нет ; без нее это пустая оболочка.
Пальто – узник ее любви,
когда она носит пальто,
это не так.
Джузеппе Парини
ПОСЛАНИЕ
Перевод Т. Гутиной
Когда о здравье справиться
Посланец от богини
Спешит, затем что снова я
Прикован к ложу ныне;
Расслышав имя славное,
Весь откликаюсь я на этот звук.
Быстрее кровь разносится
По венам, новым жаром
Горят ланиты, голосом
Не овладею, даром
Стараюсь слово вымолвить —
Лишь сердца собственного слышу стук.
Тот, верно, усмехается,
Меня покинув. Снова
Один я — ив смятении,
И вот, живей живого,
Весь облик Ниче сладостный
В воображенье жарком мне встает.
Не знаю, формы гордые
Где более прекрасны:
Или превыше талии,
Иль там, где, хоть неясны,
Но в складках платья длинного
Столь дивно проступают в свой черед.
Вот плечи, руки стройные
И гибкие, как лозы;
Росою умащают их
Лигу струмы и розы;
И темные и мягкие
Кудрей по ним раскиданы шелка
…
Николай Панов
ТРАВУШКА-МУРАВУШКА
Наша улица травою заросла,
Голубыми васильками зацвела,
Только губит василечки лебеда,
Сквозь нее почти не видно и следа.
Уж зато у наших окон и ворот
Белоснежная черемуха цветет.
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
Ты тропиночка нетоптаная!
Я на улицу раненько выхожу,
Я на травушку-муравушку гляжу;
А роса-то на ней свежая блестит,
Изумрудами, алмазами горит,
А цветочки как умытые стоят
И приветливо и весело глядят.
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
Ты тропиночка нетоптаная!
Мне у батюшки родного не живать,
Не живать – тебя, муравушка, не мять…
Едут сваты, все поклоны отдают,
Меня замуж за неровню выдают…
Поведут меня с постылым под венец,
Что-то скажет разудалый молодец?..
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
Ты тропиночка нетоптаная!
Александр Кондратьев
Заливаясь, поют соловьи.
Отовсюду их щёлканье слышно,
И сирень, отцветая так пышно,
Стелет крестики наземь свои.
На дорожках— лиловый ковёр,
Вся окрестность цветами одета.
Надо мною немолкнуший хор
Звонких пчёл, в честь грядущего лета.
Анри Мишо
Скрипка
(пер. А. Поповой)
У меня есть скрипка, скрипка-жирафа;
играю на ней — карабкаюсь вверх,
подскакиваю от хрипов ее,
галопом по чутким струнам, по брюху, жадному
до простецких страстей,
брюху, которого никто никогда не насытит,
по большому и грустному деревянному сердцу,
которого никто никогда не поймет.
У моей скрипки-жирафы в характере тягостный стон,
полный важности, словно в туннеле,
озабоченный вид, погруженность в себя,
как у толстых прожорливых глубоководных рыб,
но в посадке головы все-таки есть надежда
на возможность взлететь стрелой — и уже никогда
не упасть.
В сердцах погружаюсь в пучину стонов ее, гнусавых
раскатов
и нежданно-негаданно извлекаю
вопли паники, обиженный плач младенца,
так что сам оглянусь тревожно,
и нахлынет раскаянье, безнадежность,
и еще что-то горькое, что нас сближает и тут же
разводит.
Иосиф Бродский
Сравни с собой или примерь на глаз
любовь и страсть и — через боль — истому.
Так астронавт, пока летит на Марс,
захочет ближе оказаться к дому.
Но ласка та, что далека от рук,
стреляет в мозг, когда от верст опешишь,
проворней уст: ведь небосвод разлук
несокрушимей потолков убежищ.
Боб Дилан
С нами Бог
в переводе и исполнении Вадима Смоленского
Я ни имя, ни возраст
Называть не хочу.
Что вам в них? Я обычный,
Никого не учу.
Горд я краем, в котором
Сделал первый свой вдох.
Ведь я вырос в Америке,
А с Америкой Бог.
Мне поведал учебник
Про наш громкий дебют.
Колонисты стреляют,
И индейцы бегут.
Колонисты лупцуют
Краснокожих, как блох.
С нашей юной страною
Изначально был Бог.
А потом на Гражданской
Север Юг победил.
Одолели испанцев,
Накопали могил.
Нам остались знамена
Этих славных эпох
И портреты героев,
С которыми Бог.
Первая Мировая
Подошла в свой черед.
Что мы там потеряли,
И сам черт не поймет.
Но победный наш натиск
Был не так уж и плох.
Мы гробов не считаем,
Когда с нами Бог.
А за Первой — Вторая.
Кто кому тут судья?
Мы простили Германию
И мы стали друзья.
Это вряд ли б одобрил
Кто в концлагере сдох.
Но теперь это в прошлом,
И с немцами Бог.
С детства ненависть к русским
Мне внушали всерьез.
В русских — главный источник
Всех военных угроз.
Бойтесь, прячьтесь, спасайтесь,
Рассыпайтесь в горох.
Только не забывайте:
Везде с вами Бог.
Но у нас есть ракеты
С ядовитым огнем.
Если кто нас обидит,
Мы полмира снесем.
Держим палец на кнопке,
Не возьмешь нас врасплох.
И не надо вопросов,
Когда с тобой Бог.
Да к тому ж и ответы
Не всегда на виду.
Как нам быть с поцелуем
В Гефсиманском саду?
Я не сразу заметил
Этот тонкий подвох.
Не считал ли Иуда,
Что и с ним тоже Бог?
Всё мне здесь надоело,
Я от вас ухожу.
Больше слов не осталось,
Но я вот что скажу:
Если Бог всё же с вами,
Как вы убеждены,
Пусть ваш Бог не допустит
Новой страшной войны.
Алексей Парщиков
Сом
Нам кажется: в воде он вырыт, как траншея.
Всплывая, над собой он выпятит волну.
Сознание и плоть сжимаются теснее.
Он весь, как чёрный ход из спальни на Луну.
А руку окунёшь – в подводных переулках
с тобой заговорят, гадая по руке.
Царь-рыба на песке барахтается гулко,
и стынет, словно ключ в густеющем замке.
Ральф Уолдо Эмерсон
Жизнь посвяти любви,
Лишь сердцу верь.
Забудь родство, друзей, происхожденье,
Известность добрую, ход времени,
Призванье, даже Музу…
Любви достойней узы.
Она творец отважный,
Её пространство — нежность.
Взмывай за нею вслед
С надеждой в безнадежность.
Она летит стрелой
Всё выше в полдень, выше,
Не расплескав крыла,
Божественно-смела.
Её не объяснишь, —
У ней свой путь земной,
Свои дороги в бездны голубые.
И не для мелких душ она.
Нужны ей благородство, прямота
И непокорная мечта
Без тени отреченья.
Всё, что возьмёт у нас,
Воздаст в свой час. —
Лишь в ней спасенье.
Всю жизнь отдай любимой,
Но всё ж послушай, всё же…
Пусть слово, что в душе неопалимо,
И предначертанный судьбою путь —
Хранят тебя незримо.
В плену любви свободен будь,
Как бедуин в пустыне.
Всегда и ныне.
Прильни с любовью к деве.
Но если вдруг её черты
Осветит грусть несбывшейся мечты
Иль проблеск счастья,
А твоего в том нет участья. —
Не связывай, не угнетай её надежд.
Не твой теперь и край её одежд,
И бледной розы лепесток,
Что обронил её венок.
Пусть всей душой она любима
И вышних ангелов затмит,
И без неё день сумраком повит,
Нет в жизни прелести былой.
Поверь мне, сердцем знаю. —
Когда нас полубоги покидают.
Находят боги нас порой.
Евгений Бачурин
Окно
Окно мое распахнуто, и приоткрыта дверь,
И листья вперемешку с воробьями
Качаются на веточках, и встал над ними день,
Как купол Вознесения во храме.
А жители-тужители снуют, как мотыльки,
И старый стул беседует с комодом,
И все заботы наши так ничтожны и мелки
В сравненье с этим первым днем природы.
Но думается мне, что не одной голубизной
Богата эта праздничная чаша.
Да будет счастлив тот, кто между небом и землей
Сумел прожить, хоть раз ее поднявши!
Август Копиш
Серенада близ Везувия
пер. М. Л. Михайлов
О беспокойная! ты шлешь меня к покою…
Устал я; но мне нет ни отдыха, ни сна.
Куда в грозу пловец приляжет головою?
О боже, боже мой! как зта ночь длинна!
Я камень пламенный, жерлом горы суровой
Высоко взброшенный с клокочущего дна…
Он падает назад; но вдруг извержен снова.
О боже, боже мой! как эта ночь длинна!
Я муравейный рой, прохожим разоренный…
Все, все во мне, вся жизнь — разбита, смущена…
Средь неба ход светил — мне хаос беззаконный.
О боже, боже мой! как эта ночь длинна!
Я бедный перепел над бурным океаном…
Он бьется, он кричит… Кругом — лишь тьма одна;
Под ним — могилы глубь, одетая туманом.
О боже, боже мой! как эта ночь длинна!
Лиодор Пальмин
Я сижу в библиотеке, полный смутными мечтами.
На меня же смотрят книги золотыми корешками,
И мне грезится: в тех книгах души авторов сокрыты;
Их страдания и чувства в тех листах печатных влиты.
Все, что жгло их и терзало, все их мысли и стремленья. —
Все живет бессмертной жизнью здесь во славу просвещенья.
Елена Благинина
Стояло облако в окне –
Большое, дымно-золотое,
Совсем домашнее, простое…
Оно соскучилось по мне?
Да нет!
Ушло,
растаяло.
Следочка не оставило!
Александр Башлачев
Как из золота ведра
каждый брал своим ковшом
Все будет хорошо
Ты только не пролей
Страшно, страшно
А ты гляди смелей
Гляди да веселей
Как из золота зерна
каждый брал на каравай
Все будет хорошо
Велика казна
Только, только
Ты только не зевай, бери да раздавай
Но что-то белый свет в крови
Да что-то ветер за спиной
Всем сестрам — по любви
Ты только будь со мной
Да только ты живи
Только не бывать пусту
Ой да месту святому
Всем братьям — по кресту виноватому
Только, только подмоги не проси
Прими и донеси
И поутру споет трубач
Песенку твоей души
Все будет хорошо
Только ты не плачь
Скоро, скоро
Ты только не спеши
Ты только не спеши
Томас Мур
Выгодная сделка
Перевод Евг. Фельдмана
И если впрямь он так самовлюблён,
И если впрямь сомненья в гордеце нет,
Купи его за то, что стоит он,
Продай за то, во что себя он ценит!
Константин Бахтурин
Однообразные досуги
Сменили бешенство страстей;
Без вдохновенья, без подруги
Проходит время юных дней.
Я свыкся с хладной тишиною,
Душа печальна и нема.
Живу в забвеньи сиротою,
Нет грез для сердца и ума.
Когда ж опять во мне проснется
Порыв любви, порыв весны?
Когда же чувство отзовется
На глас знакомой старины?
Мое молчит воображенье,
Как льдом покрытая река.
Приди, былое наслажденье,
Рассей младого старика.
Максимилиан Волошин
…
Из совокупности
Избытков, скоростей
Машин и жадности
Возникло государство.
Гражданство было крепостью, мечом.
Законом и согласьем. Государство
Явилось средоточьем
Кустарного, рассеянного зла:
Огромным бронированным желудком,
В котором люди выполняют роль
Пищеварительных бактерий. Здесь
Все строится на выгоде и пользе,
На выживаньи приспособленных,
На силе.
Его мораль — здоровый эгоизм.
Цель бытия – процесс пищеваренья.
Мерило же культуры — чистота
Отхожих мест и емкость испражнений.
Древнейшая
Из государственных регалий
Есть производство крови. Судия,
Как выполнитель Каиновых функций,
Непогрешим и неприкосновенен.
Убийца без патента не преступник,
А конкурент; ему пощады нет:
Кустарный промысел недопусгим
В пределах монопольного хозяйства.
…
Владимир Ходасевич
Черные тучи проносятся мимо
Сел, нив, рощ.
Вот потемнело, и пыль закрутилась,—
Гром, блеск, дождь.
Соснам и совам — потеха ночная:
Визг, вой, свист.
Ты же, светляк, свой зеленый фонарик
Спрячь, друг, в лист.
Николай Арсеньев
Тишина
В лесной шалаш над гладью зыбкой пруда
Я раз зашел. Зеленый полусвет.
Трепещущия чащи изумруда
Сквозь окна шлют со всех сторон привет.
Дрожит камыш, и в сердце еле-еле
Как будто струны дальния запели.
То четкой, полновесною струною
Вдруг прожужжит косматая пчела,
То все опять объято тишиною.
И так душа недвижна и светла:
Как бы реки зеркальное теченье,
Без слов, без звуков, внутреннее пенье.
Над круглыми пловучими листами,
Блестя, кружится желтый мотылек.
Иду, иду заросшими путями
Над берегом, меж трепетных осок,
И тишина полуденной истомы
Есть голос мне любимый и знакомый.
Алексей Дураков
Ты – хаос, смутная душа,
Живешь в обманчивом покое,
Как храм, где, грохот утиша,
Дымятся павшие устои.
Се в храм ворвался вихря стон
В сопутствии землетрясенья,
И осквернен, и заглушён
Привычный чин богослуженья.
Все, все смешалось: свет и мрак,
Жар душный с веяньем прохлады,
И падают, как легкий злак,
Разрушенные колоннады.
И к небесам, пославшим ад,
В одну струю несчастьем свиты,
Восходят смрад и аромат,
Покинув жертвенник разбитый.
