1 февраля лидер группы “Алиса” Константин Кинчев открыл предзаказ своего нового сольного альбома “Белый шум” на краудфандинговой платформе. Утром сегодня, 2 февраля, его проект набрал уже свыше 4 миллионов рублей, и сама платформа “вложилась” в это благое дело.
Мы сначала-то не знали же, что так всё получится. Мы думали, что мы как жуки-дровосеки – подтачиваем большое дерево, а оно вдруг раз и упало. Когда мы осознали уже, большая ответственность пришла – размеры бедствия мы испытали сильно. Не то, что испугались – но как-то приятно, что чего-то получилось, потому что отнять такие два жирных пирога – у фирмы Мелодия и Минкульта было задачей не из легких. Они же были монополистами на выпуск пластинок – и это все делалось партизанскими ходами и методами.
Заехали по дороге к Billy Joel в Нью Йорк, но остановился я у Феди Чернина – главного редактора журнала «Новое русское слово». Торопился я в Аризону к своим друзьям — аборигенам. После первой же «трубки мира» я залип на Аризону так, что меня оттуда было не вытащить. Двое суток там провёл, приезжаю к Бэтси. И что-то в голове моей изменилось: рядом с Бэтси меня преследовало наваждение, что существует две Бэтси, и что я обнимаю не ту. Будто сестра-двойняшка – не моя Бэтси. Промучился неделю и опять улетел к своим краснокожим.
Егор Летов скрывался от ментов у меня дома. Он познакомился с Цоем, но крепко подружился лишь с АукцЫоном. Все остальные его сторонились, общаться с ним было очень стрёмно. Свинья по сравнению с ним был совершенно безобиден. Он был как бы политик, и все стремались. ГРОБ сыграли концерт в Рок-клубе, и публика была от них сильно в шоке. Правда, концерт был не очень удачный. Звук был очень жёсткий – не такой лояльный, как в его номерных альбомах. Тогда они выдали какой-то нойз, и песни все новые, но не было известных мне хитов.
– Но я вам лучше расскажу, как пытался покрестить его и Юру Шевчука. Впервые мы – «Алиса» и «ДДТ» – приехали в Иерусалим в конце 80-х годов на Дни московской культуры, которые организовал Стас Намин. Мы выступали, кстати, в долине геенны огненной, где раньше евреи сжигали мусор, почему и название такое возникло у этого места. […]
Американская или ливерпульская девушка для меня была пределом мечтаний. Одну я увидел один раз в жизни на улице в Ливерпуле. Я шёл по Ливерпулю, она бросилась на меня, поцеловала, и побежала дальше, потому что у меня на груди было написано «All you need is love». Это было лет двадцать назад, но я помню это до сих пор. Она произвела на меня самое сильное впечатление. Если бы у меня был выбор, если бы правильно расположились пути Господни, может быть с ней я бы сошёлся.
Я уже делал концерты Машины Времени и делал записи на разных площадках по городу, и Кашинский, подрабатывая преподавателем в Доме Юного Техника на Панфилова, 23, рассказал мне про студию, которую построило ЛОМО для озвучивания пионерских фильмов. Там стояли два кинопроектора 16 и 35 мм, магнитофон Комета и усилитель «Солист» с двумя колонками и четырьмя микрофонами 825M. Я пошёл туда, посмотрел, и понял, что могу перетащить свой домашний пульт, собранный из шести кассет НИИРПА, распиленных пополам и установленных в деревянный корпус; микрофонов было полно Нойманов – я их по дешёвке списанными покупал, и МЭЗы, что стояли у меня дома на Исполкомовской.
Однажды я приехал туда самый первый: сидит главбух Вика, перебирает документы, и кассир Лора – подбивает ведомости. Что-то у Лоры не сходится, она нервничает. Открывается дверь и на пороге появляется Сергей Курёхин со своей фирменной, неизменно-лучезарной улыбкой. Мы с ним были знакомы уже давно, с 1984 года. Поздоровался со мной, с Викой, формально с Лорой. Но та была настолько увлечена своим делом, что даже не подняла глаз. У Сергея были какие-то дела с Тропилло, не имеющие к финансам никакого отношения. Он сел рядом со мной ждать Андрея.
В Архангельске было много различных рок-групп и ни одна из них не состояла в дружбе с Андреем Тропилло. Стояла задача развить это движение, усилить его и углубить. И студию мы построили не просто для себя, что б не прерывать процесс звукозаписи и делать заметки на будущее… конечно, в процессе работы в студии совершенствуешься, набираешь опыт. С большим энтузиазмом я записывал в нашей студии местные коллективы. Мне хотелось, чтобы помимо нашей музыки появлялась еще и другая сторона медали, запечатлеть для истории как можно больше хороших групп, и я записывал отнюдь не только тяжелый рок.
Президентом Архангельского рок-клуба тогда был Ростислав Дубинин. Он не был музыкантом, среди творцов был очень известен своим спокойствием и коммуникативностью – отличался редкостными дипломатичскими качествами, способными привести к консенсусу самый тяжелый спор с самыми непрошибаемыми функционерами, сохраняя при этом равновесие и непременно приводя переговоры к оптимальному результату. Заручившись поддержкой районных комсомольских властей, нам удалось поставить самую лучшую по тем временам аппаратуру, какую только было возможно.
Около года я ждал, что Петя одумается, но единственной уступкой, на которую он пошел, стал последний «трек», в котором он смешал вырезанные куски – и в результате получился некий отзвук, сон от этих концертов, пропущенный через нынешнюю Петину голову. Конечно, моему горю этот трек никак не помогал. Но это было, в первую очередь, его детище, а не мое. Поэтому я не сдался, отдуплившись ответной статьей, которая так и живет в двойнике «П.Мамонов 84-87» рядом со статьей Автора. Зато Петр лично сделал лицевую обложку: раскрасил доску-пятидесятку и прибил к ней гвоздями свою фотографию. Получилась такая «псевдоикона», которая мне очень понравилась, хотя она, больше подошла бы к виниловой пластинке.
Грустная история, песня о любви комсомольского активиста к девушке лёгкого поведения вообще не представлялась мне так, как она получилась – Олег великолепно вошел в роль и все, кто были в студии – Губерман и Тропилло – были впечатлены исполнением. Какие-то песни мы с ним спели вдвоем, такие как Конгломерат или Супер-Чукча – наши тембра удачно поддерживали друг друга. Апогея наш дуэт достиг в песне “Мать порядка”. Там мы выстроили красивый контрапункт, который очень обрадовал Тропилло, он, наверное, вспоминал недавнее наше приключение и думал, что не зря всё же связался с нами, такими обормотами.
Мы вернулись в студию, перекусили, и Тропилло вновь побежал в учительскую звонить, оставив меня привыкать к инструменту. Очень быстро у Андрея всё необходимое нашлось: примочки, клавиши и бас согласились дать Странные Игры, которые как раз всё это недавно приобрели. Я остался осваивать Борин инструмент, а Тропилло полетел в Рок-клуб, где договорился встретиться с братьями Сологубами на предмет примочек. Спустя совсем немного времени, он вернулся и высыпал из сумки настоящее богатство – сон гитариста: Boss Overdrive, Boss Flanger и Boss Compressor. Если бы в то время мне был знаком тупой американский возглас “wow”, я бы его непременно в тот момент бы употребил. На закуску, со словами “а это тебе должно понравиться”, он достал последний прибор красного цвета Boss Octaver и не ошибся, надо сказать.
Милиция и дружинники, измотанные предыдущим концертом, решают принять усиленные меры предосторожности; все это напоминает артподготовку перед сражением. Пройти в зал трудно даже тем, у кого есть билет. С молодежью неформального вида обращение самое грубое — пинают ногами, тащат за волосы. Таким образом обеспечивается «порядок». На служебном входе — хаос. Даже тем, кто внесен в список группы, приходится стоять на улице и ждать. Семнадцатого ноября в их числе оказалась жена Кости Кинчева Анна Голубева, находившаяся на седьмом месяце беременности. Она и гример «Алисы» Ада Булгакова были в списке, однако для милиционеров сие несущественно. Ничего не знаем, не пустим никого! (Как выяснилось впоследствии, списки вообще были уничтожены.)
Ну, у Димы, надо сказать, реакция молниеносная, не успели милиционеры привстать, протянуть к нему руки, он уже словно ледокол разрубал стоящую у дверей толпу и полетел прочь. А на встречу ему плывет “большое спокойное солнце” – Борис Гребенщиков, он тоже был на концерте и его привлек шум в фойе и он пошел на этот шум, буквально приняв на грудь нашего Диму. Тот врезался в него на полной скорости и очумело глядел, моргая широко раскрытыми глазами, увеличенными линзами с большими диоптриями. Затем Дима также молниеносно исчез, а БГ направился в нашу сторону. И тут же, откуда ни возьмись, появился Виктор Цой, он тоже был на концерте и когда старший в штатском спросил:
-“А тебе-то тут какого еще надо?”,
Андрей Владимирович Тропилло никогда ничего не выбрасывал. У него в доме был замечательный подвал, который он каким-то чудом сумел подмять под себя, и хранил там всякие деревяшки, фрагменты металлических изделий, старые ламповые приборы, какие-то трубы. Говорят, он хранил в этом подвале станок для нарезания грампластинок на костях. Он мог изготовить всё из ничего. Поэтому всегда и везде Тропилло со всего свинчивал всё, что отвинчивалось.
Некто А. Башлачёв появился в Москве типа в 1984 году. Немногочисленное столичное подполье пас тогда историк И.Смирнов со товарищи, организовывал квартирники и изящно тусовался в лёгком флёре «демократических» ценностей. С подачи Троицкого – другого историка, которого все страшно боялись за его виртуозное владение комсомольской демагогией и совершенно очевидную нелюбовь к року и, тем не менее, именно с его подачи Башлачёв стал частым гостем засранных флэтов золотой советской молодёжи. Именно на одной из таких «точек» – в девятиэтажке у метро «Новокузнецкая» – я впервые услышал будущую легенду русского рока.
Ленинградский краснознаменный – а вернее, наш старый и добрый питерский рок-клуб, уже более двух лет, как приказал долго жить. Увы, тысячу раз увы, но это так. Последним всплеском в славной рок-клубовской истории стал 2000 год. В октябре этого года во Дворце Спорта «Юбилейный», где-то в двадцатых числах, был проведен здоровенный марафонский концерт, эдакий однодневный микрофестиваль, во время которого выступило немало питерских групп. И старых, и новых, и дореволюционных, и постперестроечных. Честно говоря, мне и теперь, в конце 2003-го, непонятно, для чего же проводилось тогда это фундаментальное рок-шоу. Да, совсем непонятно, хотя я вел большую часть концерта.
