Принц в белом за белым роялем – Придите и возглавьте! Придите и прославьте! – Оркестр Композиторов как зеркало российского импрова – Новая русско-тевтонская весёлость – Мы вышли на Пикадилли – Севаоборот удружил – Uncool ещё Uncool в Альпах – Конец прекрасной эпохи…
Владимир Миллер ворвался в нашу андерграундовую жизнь как принц весь в белом, за белым роялем – таким я увидел его в 91 ом году в какой-то московской галерее. Англичанин играл что-то джарретообразное и был не совсем аглицкой наружности, такой кудряво-черный. Но его изысканные манеры и чисто английский акцент выдавали его лондонское происхождение. К тому же, его обаяние сразу открывало все наши двери. Его нашел наш вездесущий продюсер Коля Дмитриев, и поначалу не была ясна миссия гостя. Через короткое время нас, музыкантов нового джаза, неожиданно собирают в студии «Орфей» для концерта с живой записью как «Оркестр Московских Композиторов». Для меня и некоторых моих близких друзей музыкантов это было крайне неожиданной акцией.
Дмитриев задумал грандиозный проект под этим фундаментальным названием. Позже выяснились и истоки проекта: несколько раньше трубачом и философом Андреем Соловьевым была создана небольшая группа музыкантов новой музыки под таким названием. Коля Дмитриев переосмыслил локальную идею до фундаментального развертывания. Идея была собрать всех музыкантов новой, новоджазовой и рок-музыки воедино и сделать его главой призванного варяга из Лондона – пианиста и композитора Владимира Миллера, потомка известного эмигранта, диссидента и антисоветчика. Вова Миллер, как мы его любезно стали называть, был далек от политики, но как композитор и пианист вполне подходил для этой роли, во всяком случае, для нашего менеджера Николая Дмитриева. Так дальше и случилось.
Уже в январе 93-го года состоялась акция в прямом эфире с участием известного нашего музыкального критика, журналиста и радио-ведущего Дмитрия Ухова. На сцене присутствовало изрядное количество музыкального разношерстного народа. Духовики: саксы – Сергей Летов, Эдуард Сивков, Саша Воронин, Сергей Батов; трубачи Слава Гайворонский, Андрей Соловьев, Юрий Парфенов; Аркадий Шилклопер – валторна, Олег Рувинов – туба, два контрабасиста Виктор Мельников и Владимир Волков, перкуссионист Миша Жуков и волгоградский рок барабанщик Валентин Соколов, Влад Макаров с раскрашенной виолончелью, фьюжн-гитарист Саша Костиков, за роялем попеременно Владимир Миллер и Алексей Левин. Получилось некое звуковое варево, типа Bitches brew, но дело было не в этом, а в идее масштабного музыкального плацдарма, открытого для новой музыки.
К раскрутке проекта Дмитриев подключил агентство «Арт-бля» и дело пошло. Некоторые участники не были москвичами, что представляло некоторую сложность, но, тем не менее, мы старались не пропускать участия, например, в съемках фильма или записи в студии. Вскоре, в 94-ом году выйдет и первый альбом “Короли и капуста” на английском лейбле «Leo records» с записью той самой первой акции на «Радио Орфей». Жанр оркестра до конца не определялся, некий фьюжн с тяготением к фри-джазу. Миллер писал некоторые композиции с элементами алеаторики. Главное событие, выезд за границу, произошел в 1994 -ом году как тур по Германии, причем, он начинался с Кельнского серьезного джаз-фестиваля, где выступали Джон Зорн, Орнетт Коулмен, Джон Маклафлин и многие другие мировые звезды. Далее мы посетили Кассель, Гамбург, Берлин с некоторым успехом у публики. Путешествие проходило на автобусе, где народ оттягивался и предавался разговорам о судьбе русского фри-джаза и импровизационной музыки, а также месте каждого в пантеоне славы. Время было озорное, народ не был еще испорчен гламурной жизнью и радовался простым вещам типа покупки в секонд хэнде лишней тряпки. Там в России нас ждала суровая борьба за выживание, шли лихие 90-е.
У меня в тот момент шла волна личного успеха, параллельное участие в Арт-проекте в Дрезденской галерее, где я делал перформанс живописью-действием с моим другом Андреем Бавченковым – клавишником. Я лил краски цветов российского и немецкого флагов на пластиковую пленку с наклоном, и струи эмали медленно, в такт моей виолончельной музыке, стекали вниз. Андрей выявлял нечто засемплированное моцартовское на клавишах. Проект мой назывался “Новая русско-тевтонская веселость”. Аллюзия на Ницше очевидна, но не все тамошние посетители это осознавали. Зато под финал предложенную русскую водку все правильно отрефлексировали и приобщились.
Поездка в Мюнстер к своему другу и коллеге гитаристу Эрхарду Хирту, тамошнему апологету бескомпромиссной импровизации, прошла непременно с концертом для искушенной публики арт центра C.u.b.a – места культового, видавшего всех звезд андерграунда. А посещение моего старого друга Пауля в Мюнхене стало вершиной поездки. В добавок произошел небольшой сюрприз в Кельнской гостинице, где я столкнулся лоб в лоб с парнем по имени Ник Кейв, который вопросительно оглядел мою раздолбанную виолончель, а я с испугу не рискнул завязать знакомство с коллегой, музыку которого обожал, но не сразу признал простого долговязо-худого парня, так вот запросто живущего со мной в одной гостинице. В общем, сбылась моя мечта по осваиванию далекого Запада.
Тем временем, Вова Миллер становился для всех по-человечески все ближе по причине его редкого обаяния и душевности. В Москве он обрел массу друзей и подружек и стал часто приезжать в Россию и разъезжать по разным городам с разными проектами, которые организовывал ему Коля Дмитриев. Я с коллегами часто участвовал в них, так и ездили мы друг к другу в гости – то в Смоленск, то в Вологду, Архангельск, вплоть до Урала все 90-е. Были и еще вылазки в зарубежье, в которых я не участвовал. Проект становился коммерческим, что не всем нравилось, включая меня. Некоторые выпадали, например, Сергей Летов, Андрей Соловьев, Миша Юденич, да собственно и я, все по разным причинам. Наметилась тенденция превратить наш полигон в бизнес проект.
В 1996 году произошло важное для проекта «Оркестр Московских Композиторов» событие: поездка в Лондон на фестиваль «Unsung music», организованный нашим другом, продюсером Лео Фейгиным. Я был приглашен не только как музыкант, но и как художник для показа своих работ в фойе Queen Elizabeth Hall во время фестиваля. Также предполагалось дневное музицирование с английскими музыкантами свободной импровизации. Фестиваль проходил замечательно, хотя организация и пиар несколько пробуксовывали. Наш оркестр на фоне радикальных западных партнеров выглядел несколько традиционно, главной изюминкой выступления была блистательная наша певица Саинхо Намчылак. В фестивале участвовали такие западные звезды как Энтони Брэкстон, певица Лори Ньютон. Здесь в фойе я встретил легендарного барабанщика Криса Катлера, с которым вел давнюю дружбу. Правда, на этот раз поиграть с ним не пришлось, зато пришли помузицировать другие джентльмены от богемы, такие как Тим Ходжкинсон, басист, будущая звезда Джон Эдвардз, ребята модной группы B-Shop и даже гитарист, соперник по импрову на гитаре Дерека Бейли, Джон Расселл, c которым было очень душевное общение. Мы, конечно, поиграли, как было задумано, перед моими картинами в фойе, вот только публику организовать не удалось…
Большинство из наших музыкантов жили у Миллера на квартире, точнее, в доме на южной окраине Лондона. Вова возил нас на маленькой машине по городу и со своей мамой был очень гостеприимным с ордой русских. Неделя пролетела быстро, но было еще несколько событий, о которых хотелось бы упомянуть. Ефим Барбан, как сотрудник русской службы ВВС, решил устроить круглый стол с российскими музыкантами и критиками по случаю фестиваля. Он пригласил критиков Николая Дмитриева, Дмитрия Ухова, Александра Кана, Антанаса Густиса и меня со Славой Гайворонским для беседы. Завязался достаточно серьезный разговор.
Второе событие достойно трагикомического анекдота. Дело было в самом начале, я вышел из дома Миллера с большой папкой своих живописных и графических работ, которые привез в Лондон для выставки, в день назначенного монтажа экспозиции. До центра Лондона надо было добираться электричкой. Через пару остановок что-то объявили в вагоне по поводу выхода на ближайшей станции для пересадки. Надо добавить, что в те дни как раз находили заложенные террористами бомбы, и случилось даже где-то задымление. Возможно, высадка нас, пассажиров, была связана с изменением маршрута. Я эвакуировался на платформу, поставил папку рядом и стал ждать следующего поезда. Он пришел, я суетно вскочил в вагон и, проехав пару минут, обнаружил, что папки с моими работами у меня нет…
Я впал в шоковое состояние. Как говорят утопающие – промчалась если не вся жизнь, то все подробности этой поездки: приехать в британскую столицу на такое событие с возможностью показать свои художественные работы и вдруг в одночасье всё это потерять! Состояние обморока все же прошло, я попытался взять себя в руки и вышел на следующей станции с намерением вернуться назад. Так и получилось, я вернулся на ту самую платформу и увидел, что моей папки нет…, но я последовал своему внутреннему голосу, который велел обратиться в станционную полицию.
На сбивчивом английском, эмоционально размахивая руками, я стал объяснять нескольким джентльменам в фуражках, что, дескать, русский художник забыл папку с главными работами своей жизни. Бравые ребята с интересом слушали мой монолог Гамлета «быть или не быть», который произвел на них впечатление, и они, к моему дикому удивлению, достали из закромов мою папку. О, дальнейшую сцену тоже можно описать в виде театрализованного представления: я долго жал им руки и готов был расцеловать, они спасли – таки мне просто жизнь! «Вот, что такое настоящие джентльмены!» – долго сидело у меня в голове. Все обошлось самым невероятным образом, а могло и не состояться, прояви я тогда слабость и растерянность. Но самое интересное произошло дальше.
Я, конечно, всем рассказал эту историю, а среди нас, музыкантов, находился легендарный Сева Новгородцев, который, как выяснилось, потом по приезду домой, рассказал эту историю про меня по ВВС в своей программе «Севаоборот». Можно представить, что почувствовали мои близкие по этому поводу! Вот такая коллизия со шлейфом, композиция с каденцией! Итоги поездки были внушительные: выступление в Queen Elizabeth Hаll, экспозиция моих работ в холле столь достойного заведения, встреча и игра с английскими коллегами, не говоря уже выхода на Пикадилли и хождение по Стренду…
Но главные события вокруг Вовы Миллера происходили на нашей почве. Благодаря стараниям арт-директора Коли Дмитриева, произошла масса событий, гастрольных туров, концертов с Миллером и Ко. Я, как активный участник всего этого безобразия, подключил и Смоленск к этой движухе. Миллер со своими друзьями Пашей – Полом Моссом и Алексом Колковски посетили поочередно Смоленск. Остались яркие отдельные страницы этой музыкально-немузыкальной акции. Например, как водилось, после концерта практиковать бурное общение за столом. Обычно в штаб-квартире смоленского андерграунда мистера Макарова. Позже, встречаясь где-нибудь в берлинском клубе, Алекс Колковски вспоминал, как ночью бегали на точку к бабушкам за водкой… Миллеру тоже есть что вспомнить о тех бурных и насыщенных деньках в российской глубинке.
Проект в новом веке реанимировался еще несколько раз. Владимир Миллер все больше утверждался как композитор, сочиняя пьесы, которые имели малое отношение к новой импровизационной музыке, тем более к авангардной ее ипостаси. Как часто бывает, проект тихо сдувался, хотя где-то и устаканивался в своей найденной однажды форме.
Неожиданно в 2007-м году наша поющая супер-дива, проживающая давно на Западе, Саинхо Намчылак собирает «Оркестр Московских Композиторов» для поездки на швейцарский фестиваль «Uncool», куда был приглашен и я, видимо за прежние заслуги. Это была не просто чудесная поездка в глубь Альп, но и дерзкая попытка апгрейда проекта, дать ему новую жизнь. Конечно, Саинхо преследовала и свои цели этнического характера. Оркестр должен был дать две программы из пьес Миллера и Саинхо и совместную программу с тувинскими музыкантами.
Для меня было полной неожиданностью тут встретить спустя десять лет Откуна Достая – тувинского музыканта, с которым мы делали Евразийский проект в Смоленске в 1996 году, что было по тем времена дерзко и фантастично. Это был микс моей сверхэкспрессивной виолончели, струнного тувинского игыла, горлового пения Откуна и постиндустриально-постпанковой гитары Вадима Петренко, моего друга, коллеги по проектам, так же экс-члена легендарной группы «Зга». Откун, завидя меня, бил по плечам и в бок, повторял Смоленск, Смоленск-супер. Вот такая встреча на Эльбе.
На фестиваль съехались достаточно радикальные музыканты. Для меня главным был Лондонский импровизационный струнный квартет, где все участники бескомпромиссные свободные импровизаторы: виолончелист Марсио Маттос, скрипачи Шарлотта Хуг, Фил Ваксман и басист… Джон Эдвардз – опять встреча! Лондонец, тот парень, что пришел играть со мною в Queen Elizabeth Hall на фестивале «Unsung Music» в 1996, что устраивал Лео Фейгин, о чем я писал выше.
Он также меня узнал, и я показал ему фото с того памятного фестиваля. Воистину, как тесен музыкальный мир! В состав нашего Оркестра входили следующие музыканты: Владимир Миллер – фортепиано, Санихо – вокал, Сергей Летов – духовые, Юрий Парфенов – труба, Александр Александров – фагот, Владислав Макаров – виолончель, Алекс Колковски – строх-труба – Владимир Волков – контрабас, Владимир Тарасов – ударные. После одной репетиции, миллеровскую программу мы сыграли с некоторым успехом. Могу отметить, что мне выпало первое соло в выступлении, и я был замечен, в чем удостоверился в общении позже с публикой и коллегами. Второе выступление с тувинцами было принято более восторженно, на волне модной по тем временам этнической компоненты. Позже «Лео рекордз» выпустит запись этого выступления. Конечно, Саинхо была хедлайнером, а мы прозвучали как аккомпанирующая группа, но, тем не мнение, русские дали о себе знать.
Последнее время Владимир Миллер продолжает появляться у нас, играет с разными музыкантами, с теми, с кем особенно дружит, такой Вова душевный человек. С Эдиком Сивковым, например. Сивков, на мой взгляд, один из лучших саксофонистов фри-джазовой сцены у нас. Меня также связывает с ним давняя дружба и сотрудничество, со времен создания «Оркестра московских композиторов» в начале девяностых.
Эдик появился неожиданно из Вологды и сразу стал искать партнеров по радикальному фри-джазу. Я оказался именно тем, кто подходил на эту роль. К тому времени я был достаточно известен в этих кругах, старые мои партнеры как-то отошли по своим делам, я имею в виду москвича Сергея Летова, рижанина Валеру Дудкина и киевлянина Сашу Нестерова. Мне тоже требовалось обновление. Эдик был парень очень энергичный, вполне интеллигентный. Произошла очередная встреча с будущим сильным и ярким человеком и музыкантом по моей жизненной линии.
Мы стали много играть разными составами, и тут мы нашли нужного музыканта, и что важно, в человеческом плане замечательного партнера, а именно – Вову Миллера. Был создан очень неплохой квартет с Юденичем на барабанах. Наше выступление в 94 – ом году на Вильнюсском джаз фестивале стало премьерой, и мы как всегда строили планы покорения Европы. Владимир Миллер должен был быть нашим деловым тараном. Коля Дмитриев поддержал идею квартета, и мы даже сделали запись в студии для альбома, которую я позже назвал «Конец прекрасной эпохи», что надо было понимать, как переход импровизационной музыки на новый уровень.
Но наша неорганизованность и бестолковость в организационных делах быстро положили конец квартету как организму. Хотя нас объединял Миллеровский оркестр, но камерный вариант не очень был востребован, к тому же Миллер был нарасхват, он охотно играл и с другими музыкантами и, возможно, более близким ему по стилю, то есть более умеренному. Для него сложился позже и более успешный вариант трио с Владимиром Резицким и Володей Тарасовым. Эти матерые и опытные в пиаре ребята также сделали ставку на англичанина Миллера.
Последнее время Оркестр также обозначался на различных наших фестивалях, в его состав включались и новые участники, но это уже другая история, в которой я не участвовал. Я описал давние бурные и веселые деньки, когда варилась вся эта музыка…
Если отвлечься от бытовых и анекдотических подробностей и рассудить, чем был «Оркестр Московских Композиторов», особенно в практической его деятельности, как то: выезды на престижные зарубежные фестивали, записи дисков, то тут, на мой взгляд изнутри и сбоку, есть два варианта – бесспорный вклад проекта в развитие нашей импровизационной, даже джазовой музыки, объединение многих и лучших наших импровизаторов под общую идею, чего не было в истории. Другой, более критический взгляд: не состоявшийся по-настоящему творчески-прогрессивный качественный коллектив в виду не ясной эстетической концепции, центробежных тенденций и личных амбиций.
Вот в вкратце фрагмент из истории развития нашей импровизационной музыки, связанный с Владимиром Миллером, волею судеб залетевшим в российские края и неожиданно для себя, да и всех нас, ставшим центром притяжения, центростремительных, а впоследствии и центробежных сил наших музыкальных энергий.
Для SPPECIALRADIO.RU
Смоленск, осень 2017
Ссылки по теме:
